— А вот о мэре города так говорить не надо, — пошел на нее в наступление милиционер. — Вам придется за оскорбление ответить. Гражданка Буланова, вы будете свидетелем?
— А почему бы и нет? Могу я хоть раз в жизни позволить себе поменяться с ней ролями? Пишите: при мне в шесть часов вечера гражданка Мойкина, моя соседка, публично оскорбила мэра города Петракова Вячеслава Ивановича, голословно обвинив его в сговоре с бандитами и стрельбе по ним из пистолета.
Поняв, что дело зашло слишком далеко и ее сейчас заберут в милицию, где она, беззащитная, будет сидеть среди вшивых бомжей и проституток, Люся Петровна мгновенно пошла на попятный. Она бросилась к Джульетте и запищала жалостливым, слезливым голоском:
— Милочка-Джулечка, не губи меня старую дуру! Совсем умом рехнулась! И ничегошеньки-то я не видела! И никого туточки не было!
— Значит, это вам все померещилось, гражданка Мойкина?
— Да-да, померещилось!
— А вы, гражданка Буланова, не настаиваете на своих правах защиты чести и достоинства?
— Нет, не настаиваю.
— Ну, ладно, черт с вами, гражданка Мойкина. Надо было бы, конечно, вас хотя бы оштрафовать за ложный вызов. Но из уважения к известной журналистке Джульетте Булановой мы этого делать не станем.
После взаимных слов благодарности все разошлись по своим делам. Джульетта наконец осталась дома одна, чтобы как следует обдумать все, что внезапно на нее свалилось.
Казалось, теперь-то Усков мог наконец свободно вздохнуть. Джевеликян, неуловимый и неподвластный правосудию преступник, на совести которого столько людских трагедий, преступник, который безнаказанно грабил его страну, сидит за решеткой в темнице сырой. Самый лучший адвокат Москвы на официальном допросе задержанного подтвердил его, Ускова, правоту и право на заключение Джевеликяна под стражу. Теперь можно было в спокойной обстановке сидеть и доводить дело до ума, то есть до предъявления в суд.
Чем, собственно, Усков сейчас и занимался. Он положил на свой служебный стол пять объемистых томов, в которых были собраны художества Мягди и доказательства его вины. Вчитывался в полузабытые эпизоды дела, записывал на отдельном листке те вопросы, которые надо задать Джевеликяну.
— Так, — старательно, словно школьник, выводил Андрей в своей записной книжке, — спрошу-ка я Мягди Акиндиновича, откуда у него, к примеру, миллион долларов, в который оценен его загородный особняк. Ведь даже на зарплату президента российско-швейцарской фирмы, которым он является, таких денег не собрать за всю его жизнь.
— Или вот еще… — начал было Андрей и умолк. Он понимал, что необходимо задать этот и подобные ему вопросы, что именно они могут произвести наибольшее впечатление на судей и народных заседателей при их нищенских зарплатах.