Казалось, после очередного взрыва Федор увидит разрушенные стены. Но дот стоял целехонек. Строители потрудились на славу, не пожалели бетона и железа. Взять такой дот может только бетонобойная бомба крупного калибра – пятисотка, а то и тонная. Отбомбившись, самолеты улетели.
Федор приказал бойцу:
– Зови наших, пусть занимают позиции. – Федор не исключал, что немцы повторят атаку. Но проходили часы, немцев не было. Он поглядывал в бинокль, забравшись на крышу дота.
Отсюда обзорность великолепная, но и сам он представлял собой легкую мишень для снайпера, найдись у немцев такой.
Лишь к вечеру обнаружилось какое-то движение на той стороне. Хотят атаковать под покровом ночи? Начало смеркаться, из леса вышла большая группа военнослужащих. Федор приник к биноклю. Немцы? Или наши окруженцы выходят? Вполне мог быть худший вариант. Немцы могли надеть советскую форму, захваченную трофеем на складах, для маскировки.
– Занять позиции, приготовиться к бою! Без приказа не стрелять!
Защелкали затворы винтовок. Люди с того берега переправлялись вброд через реку, поджидали отстающих. Собравшись, двинулись через луг к доту. В бинокль было видно – все при оружии, форма советская. Федор подпустил их поближе, метров на семьдесят. Вышел из дота, поднял руку.
– Стоять! Командир подразделения ко мне! Остальным оставаться на месте.
От группы отделилась фигура. Портупея, кобура на ремне. Приблизился, оказалось, старшина.
– Здравия желаю, товарищ лейтенант!
– Ваши документы, товарищ старшина. Что за часть, откуда следуете?
Старшина достал из нагрудного кармана документы, протянул.
– Из разных частей бойцы, пока к своим пробирались, понемногу собрались.
То, что выбирались к своим – хорошо, значит, было желание не остаться под немцами, а продолжать воевать, влившись в действующую воинскую часть. А плохо то, что бойцы не знали друг друга до начала войны и немцы под видом окруженцев могли подсунуть своих агентов. Для этого были созданы фильтрационные лагеря, скромно названные сборными пунктами. Там сотрудники НКВД в меру возможностей выявляли врагов. Но сделать это было трудно.
Штабы, а с ними списки личного состава разгромлены, сожжены. А те, что остались, находятся неизвестно где, и связи с ними нет.
Ловили на несоответствиях. Скажем, у окруженца подлинные документы артиллериста танковой бригады. А когда бойца спрашивают, как извлечь из казенника после выстрела раздутую гильзу, ответить не может.
Даже если артиллерист был напрямую не связан с пушкой, например – подносчик снарядов, как извлечь гильзу, знал. Пушка – оружие коллективного пользования. Всем расчетом перетаскивают на поле боя, всем расчетом за банник берутся, когда ствол чистить надо.