Он замолчал, и Кэтрин и Бушар настороженно ждали, что дальше, что означают все эти вопросы.
— Так вы оставили ее? — спросил Бушар.
— Лишь до утра. Всего лишь до утра, чтобы она смогла свободно сделать выбор, понимаете?
Как давило его их молчание, как нестерпимо было чувствовать на себе взгляд Кэтрин. Она медленно встала.
— Ах вот что, — сказала она.
В ее мыслях он не Пегги, а ее саму бросил в этой комнате, подавив в себе порыв неумолимой безрассудной страсти, который бы она смогла простить и оправдать. Кэтрин смотрела на него с возмущением.
— Кэтрин, — сказал он и, обойдя вокруг стола, виновато приблизился к ней. — Я знаю, что вел себя с вами нечестно.
— Что? — переспросила она брезгливо. — Нечестно?
В ней все смешалось, и она сама не понимала, что с ней было и чего не было, чего она хотела, чего — нет.
— Я понимаю, что вы пережили, — он с робким участием взял ее за руку.
— Ах да оставьте вы меня, — со злостью вскрикнула она и ударила его по лицу.
Ошеломленный, он отшатнулся к столу, невольно схватившись рукой за щеку. Кэтрин, натянутая, как струна, готовилась выслушать упрек Бушара. Ей хотелось высокомерно улыбнуться, но ее саму смутила эта вспышка. Что скрывалось за этой вспышкой? И как ее могли истолковать другие?
— Я вам больше не нужна, мосье Бушар? — спросила она нервно.
— Нет, мадам. Теперь уж все.
— Благодарю вас, — сказала она, как всегда, отчетливо и холодно и быстро вышла.
Больней, чем пощечина, Макэлпина жег взгляд, которым Кэтрин посмотрела на него, жег так нестерпимо, что хотелось плакать.
— Почему она ударила меня? Почему?
— Вспылила. С женщинами это бывает, — философски пояснил Бушар. — Боюсь, вы оказались на поверку несколько иным, чем она вас себе представляла.
С горящими от стыда щеками Макэлпин тяжело повалился на стул и замолчал так надолго, что растерявшийся сыщик, не зная, как с ним быть, в конце концов предложил ему сигарету. Макэлпин взял ее, сунул в рот. Его движения были медленны, осторожны. Сперва он поднес зажигалку Бушару, потом закурил сам. Ход его мыслей эти действия не нарушили.
— Так кто же все-таки мог это сделать? — вдруг спросил Бушар.
— Не знаю.
— Вы кого-нибудь подозреваете?
— Нет.
Макэлпин словно погрузился в спячку. Ему все было безразлично.
Бушара это рассердило.
— Что бы вы сказали, например, о Вольгасте? — допытывался он.
— По-моему, вряд ли.
— Я слышал одну вашу фразу в баре «Шалэ». Когда я вошел, ваш приятель спросил вас, о чем идет речь. И вы ему ответили, что речь идет о Вольгасте и о какой-то лошади.
— Ах, это! — вяло произнес Макэлпин. — Это так просто, шутка.