Нет, не для Джима этот жестокий, построенный на голом расчете мир, и неспроста присматривается к нему издатель Джозеф Карвер. Он, мистер Карвер, всегда знает, что говорит и что делает. Пусть не обманывают вас его улыбка, деликатность и «человеческие отношения» с рабочими: они маскируют изощренного дельца. Либерализм и независимость суждений его респектабельной газеты никогда не выйдут за строго очерченные границы, мистер Карвер никому не позволит замахнуться на основы.
Вот он рассуждает о проблеме образования, и перед нами раскрывается англо-канадский шовинист, готовый взять на себя «бремя белого человека» в провинции Квебек, населенной преимущественно канадцами французского происхождения. И в то же время мы не можем отказать Карверу в проницательности и обаянии, в умении расположить к себе нужных людей.
Морли Каллаган показывает весь спектр человеческого характера и, поворачивая своих героев то одной, то другой стороной, предоставляет роль судьи самому читателю. Его красивая и молодая Кэтрин Карвер способна вызвать и сочувствие, и неприязнь, и восхищение в своем гневе против смалодушничавшего Макэлпина.
Сила Каллагана в его реализме, в глубоком проникновении в духовный мир своих героев, в стремлении раскрыть движущие мотивы их поступков. Писатель видит буржуазный мир разделенным на тех, кто наверху, и тех, кто внизу, тех, у кого есть деньги и власть, и тех, кто ими обделен. И его симпатии всегда на стороне отверженных. Но большие вопросы, которые он ставит, остаются без ответа. Призывы его героев к любви и справедливости остаются гласом вопиющего в пустыне.
Писатель ведет повествование неторопливо, эпически спокойно и бесстрастно, как бы со стороны, как исследователь, взирающий на воссоздаваемую им картину человеческих коллизий в лучшем случае с сочувственной иронией. И мы сами не замечаем, как поддаемся гипнотическому воздействию большого таланта. Где-то мы ловим себя на том, что попадаем в стремительный поток человеческих страстей, увлекающий нас все дальше и дальше. Теперь наше сознание все больше будоражат символические аллегории писателя, и мы не в состоянии побороть в себе предчувствие фатально надвигающейся беды. Внешне бесстрастная манера писателя оказывается ловушкой.
Впрочем, не пора ли предоставить роман Каллагана на суд самому читателю. Вряд ли стоит полностью лишать его неожиданных и весьма приятных открытии. К тому же всякое предисловие субъективно. Итак…
Воспользуемся приглашением автора и поднимемся на увенчанную пылающим в ночи крестом гору Монт-Роял, пройдемся по нарядной Сент-Катрин, познакомимся с работницами фабрики в квартале Сент-Анри, войдем в старый каменный дом, где верстаются полосы влиятельной «Сан», досмотрим профессиональный хоккей на стадионе «Форум», послушаем негритянский джаз на Сент-Антуан.