Рядом с князем рубились уже только пятеро его воинов, остальные полегли от татарских стрел и острых сабель. Еще один воин князя упал со стрелой в спине. Новгородец Анфал, абсолютно седой мужик лет тридцати, с уродливым шрамом на лице, в вздетой поверх полукафтана байдане, но без шелома на голове, потерянным в сече на противоположном берегу, вышел из боя, подскакал к юрте, где укрылись татарские лучники, несколькими взмахами топора подрубил опоры шатра. Татары копошились под упавшим на них войлоком, Анфал спешился и изрубил копошившуюся под упавшим шатром человеческую массу.
Князь рвался вперед, в центр импровизированного города, где возвышалась высокая деревянная башня. Засевшие в ней лучники доставляли много хлопот атакующим. Чем ближе к центру, тем больше толкучка. Не понять, где враг, а где друг. Своих ратников князь узнавал без труда по значкам на шеломах, масловских холопов тоже не трудно узнать, а вот с татарами Сеидки вышли обознатушки. Ближе к центру зимовья пошли шатры больших размеров. Андрей свернул на боковую улицу. Из шатра огромных размеров вышли оружные татары, направляясь навстречу князю и четырем его воинам. Мужики шли спокойно, размеренным шагом, не проявляя признаков враждебности. Андрей направил коня навстречу им, посчитав, что это воины Сеидки. Рядом с князем шли Анфал, Кузьма, урман Данила и его холоп.
Когда татары поравнялись с князем, они обнажили оружие, сразу подрубив ноги княжеского тулпара. Андрея без церемоний сдернули с коня, раньше, чем скакун рухнул. И началось. На него обрушился град ударов. Кто-то кольнул копьем в голову Андрея, князь таки успел отвернуть голову, но лезвие все равно глубоко рассекло кожу на щеке. Второй раз татарин ударить не успел, урман опустил на него свою чудовищную секиру, разрубая вражину напополам. Расчлененный татарин свалился на Андрея, залив князя кровью и вывалившимися из нутра внутренностями. Андрей пытался подняться, но запутался в кишках. Вонь стояла невыносимая, еще каждое движение приносило нестерпимую боль в груди, с трудом, превозмогая боль, Андрею удалось подняться на ноги, опираясь на прихваченное у покойничка копье. Данилу нужно спасать, он потерял равновесие, нанося удар, спасший князя, и его свалили наземь ударом булавы по спине. Теперь урмана пытались умертвить сразу двое, оба в тулупах с мехом наружу, в опушенных лисьим мехом остроконечных шишаках и атласных шароварах, заправленных в меховые сапоги. Татары методично кололи упавшего короткими копьями с широкими наконечниками, а Данила уворачивался от железа, несущего смерть, катаясь по снегу. Андрей сделал шаг, другой, и, забыв, что в руках копье, которым нужно колоть, просто врезал им, как палкой по колену ближайшего татарина, тот обернулся, крепко схватился за копье, резко потянул на себя. Андрей в свою очередь тянул древко на себя, потом сместился в сторону, так чтобы острие наконечника копьеца смотрело точно в живот противника, и резко толкнул оружие вперед. Железо прошило тулуп, остановившись в коже или железе доспеха. Андрей еще раз толкнул копьецо, чувствуя, как сантиметр за сантиметром наконечник погружается в живую плоть. Данила же извернулся и лягнул другого татарина в пах. Тот сразу же согнулся пополам. Урман не мешкал, в его руке появился ножик, он кольнул чуть изогнутым засапожником в открытое лицо татарина и по-шустрому вскочил на ноги, бросившись к своей секире. И понеслось. Через три минуты на дороге лежали расчлененные тела врагов.