Толмач воспользовался разрешением выбрать по себе одежку, прибарахлился на славу. Темно-зеленые штаны из плотного, но достаточно тонкого сукна заправлены в меховые сапоги, два тулупа: один бараньим мехом внутрь, второй наружу, пояс не из дешевых с большой круглой бронзовой пряжкой, малахай напялил на свою дурную голову по самые брови. Он выпучил глаза, ошалев от страха, стрелял глазками по сторонам. Еще чуток, того и гляди задаст стрекача. Андрей выхватил из-за пояса кинжал, приставил лезвие к горлу трусишки.
– Переводи!
Резкий окрик князя вкупе с обжигающей холодом сталью подействовали на толмача. Он затараторил, переводя слова Андрея, при этом глаза татарина смотрели на княжескую длань, а голова откинулась назад, насколько позволяла его короткая толстая шея.
– Пусть так. Видно, так угодно Богу, – гордо ответил рыцарь.
– Фаталист хренов, такой же придурошный, – буркнул Андрей, убирая кинжал в ножны.
Толмач, зажав небольшой порез на шее, попятился назад, низко склонившись в поклоне, про себя горячо молясь своим богам.
Татарский оглан продолжал ждать решения князя с ледяным спокойствием, его волнение проявлялось только в том, как он горячил коня. Смельчак. Или дурак. Что в принципе одно и то же. Слишком велика сыновья любовь, раз рискует своей жизнью не раздумывая. А ведь мог же приказать своим людям атаковать. Отца сильно любит и людей своих бережет. А если это хитрость? Обман врага – это не обман вовсе, а доблесть. Времена, когда храбрость брала города, давно канули в Лету. А если попробовать сыграть на жадности? Чем черт не шутит, может, он уйдет с богом, получив, что хотел?
– Ты оглан Усейн? Брат темника Яголдая? – сразу же перешел к делу Андрей.
– Почто допытываешься? – разом насторожился осторожный оглан.
– Эмир стоит много тысяч серебра, – масленым голосом начал Андрей обрабатывать оглана.
– У меня нет серебра! – резко отрезал татарин и: вновь стал угрожать Андрею: – Я могу взять силой!
– Можешь, – согласился князь, широко улыбаясь. – Голову отца в мешке. Ты этого хочешь?
– Ты не посмеешь, урус! – вспыхнул оглан, потянувшись рукой к сабле.
– А если он мертв? – невинно спросил Андрей.
Господи, каких сил ему стоило играть роль отморозка, так, чтобы татарин не увидел его страхов. Рука оглана замерла, не успев коснуться обтянутой тонкой кожей рукояти сабли.
– Не двигайся! Если дернешься – умрешь, – на всякий случай предупредил Андрей, внутренне холодея.
Поднятая рука князя – это сигнал для Кулчука.
Кулчук привстал на стременах, натянул тетиву, поймав на прицел макушку оглана. Долго держать натянутой тетиву, даже для Кулчука – невозможно. Как-никак сила натяжения его монгольского лука – семьдесят пять кэгэ. Андрей проверял. У Булата лук еще мощнее. Для своих воинов Андрей отбирал только лучшие образцы оружия. И плевал он на стоимость.