Из печали князя возвернули Булат с Ахметом. Мужики притащили целый воз покойников нерусской национальности. На всех приличный доспех, хорошее оружие лежало рядом с трупами. Воз со скорбным грузом покрывало полотнище ярко-красного цвета.
– Это что? – опешил Андрей.
– Так сам сказал, спрятать серебро, – шепнул на ухо государю Булат.
– И?
– В нутрях никто искать не станет, – самодовольно сказал Ахмет. – Это я придумал.
– Молодец! – Андрей вынужден был похвалить старого татарина за смекалку.
С прибытием пушкарей с пушками Андрей вздохнул с облегчением, теперь можно двигаться дальше. Даже зная, что все трофеи будут отданы в общий котел, Андрей не мог отказаться от сохранения добра. На что он надеялся? Бог весть, но отдавать добытое потом и кровью добро князь не собирался.
В захваченном татарском подворье оставались немногочисленные пушкари, Анфал за старшего и четверо холопов братьев. Все едино они поранены и толку большого от них нет. Еще вместе с ними оставались трое фрягов. Рыцарь с оставшимися двумя сержантами будет сопровождать князя. У пушкарей изъяли пару пищалей. Анфал выпросил дозволения князя оставить ему Федьку.
Уже когда все были готовы выступать, оказалось, что испанец остался безлошадным. Низкорослые татарские лошадки не подошли для рыцаря. Пришлось отыскивать труп его коня, снимать с него упряжь. Теперь испанец восседал на длинном и толстобоком крокодиле с узкой маленькой головой, а ноги рыцаря едва не доставали земли. Стремена-то у рыцарей не такие, как у русских и татар.
Пора выступать, еще пару часов и стемнеет, а сражение за зимовье все никак не закончится.
Андрей решил идти напрямик к поставленной цели, если обходить стороной, то не факт, что быстрее дойдут. А если идти прямо, то придется повоевать чуток. Башня до сих пор не взята, там все еще идут военные действия, но основная масса напавших разбежалась по зимовью.
Навстречу им попался отряд русских воинов, в котором Андрей признал своих воинов. Все в посеченных бронях, Прохор идет хромая на левую ногу. На санях лежат несколько тел. Вон Афанасий вместе со своими стрельцами Гришкой Морозом и Третьяком. Слава богу – живые. Митяй полусидит полулежит на санях и морщится от боли. Дитрих, которого с легкой руки братьев теперь зовут не иначе как Дмитрий Кабан, идет пешком, следом за ним лошадка тащит еще одни сани, груженые, под завязку оружием: своим и трофейным. Воеводы Андрей не углядел, внутренне холодея. Если с Лукой что-нибудь случилось, то это будет настоящая катастрофа. Именно Лука Фомич был тем стержнем, на котором держалась вся княжеская дружина.