Первая шеренга атакующих почти вся полегла. Вторая линия, пройдя по трупам товарищей, ожесточенно рубилась с противником прямыми мечами и короткими топорами.
Пехота с той и с другой стороны имела на вооружении прямые мечи, которыми удобно было не только рубить, но и колоть.
За второй, а теперь уже первой шеренгой атакующих шли ратники с бердышами, стоя за спинами товарищей, они ловко орудовали топорами, насаженными на длинные топорища, размеренно опуская сверкающие в лучах зимнего солнца лезвия боевых топоров на головы вятчан. Если бы была такая возможность посмотреть со стороны на лица яростно сражающихся воинов, то ничего человеческого в их облике любопытный обыватель не смог бы найти. Скорее, ужаснулся бы. Да, это уже не люди. Человек с выпущенными наружу кишками не может сражаться, а зверь может, воин с отрубленной по локоть правой рукой, обуянный дикой яростью, прет напролом, вонзая засапожник в глазницу врага, уже не обращая внимания на кромсающие его тело мечи. Откуда все они черпают силы, можно узнать, только побывав на их месте. Только так, и никак иначе.
Ветер, дувший в лицо князю, позволял расслышать звенящую дробь ударов по металлу, сквозь этот фон прорывались яростные крики вперемешку с отборным матом озверевших от крови воинов. Вот отчетливо послышался полный отчаяния вопль:
– Господи! Прими душу раба твоего!
Чтобы выжить в этом кромешном аду, нужно разбудить в себе зверя, Андрей по себе это знал, а резанцам и будить его не надо, зверь в них никогда не засыпает, всегда готов вырваться наружу. Что говорить, двести лет жизни на украине Руси сделали из резанцев настоящих хищников, всегда готовых вцепиться железной хваткой в горло врага. Вятчане резанцам ничем не уступали, как говорится, нашла коса на камень… Вот и льется широкой рекой русская кровушка в междоусобной войне…
Конница Ивана Федоровича стояла в резерве. Бояре проверяли оружие, подтягивали подпруги, баловали любимцев лакомствами.
В отдалении, рядом с походным шатром Резанского князя, восемь холопов громко забили в набат[14], подавая сигнал к отступлению. Как только пешцы организованно отступили, прикрываясь щитами от арбалетных болтов, несущимся им вслед, снова протяжно затрубил княжеский рог, посылая бояр в атаку.
Пешие воины, вышедшие из сражения, отошли назад, уступая место второму эшелону пехоты, пока не принимавшему участие в битве. Свежая, полная сил и изрядно хмельная пехота расступилась, пропуская вперед кованую боярскую рать.
Резанский князь, как и его «старший брат» московский государь, личного участия в битве не принимал. По татарской традиции, князья предпочитали руководить сражением с высокого места, холопы как раз перед самым началом сражения возвели высокие бревенчатые помосты из срубленных в соседнем лесу сосен.