— Что предлагаешь, Умка? — осторожно спросил помрачневший вождь.
— Пойдем на байдарах ночью, — ухмылка старого медведя была зловещей. — Утром нападем, вырежем, кого сможем — и сразу назад.
Оленеводы заворчали. Никто не желал посылать людей на гибель среди льдин. Приморские жители тоже остались недовольны решением Умки. Идти в поход нужно было на больших рыболовецких байдарах. Что делать, если те не вернутся? На чем выходить в море, чтобы забрасывать сети и охотиться на кита?
— Много людей нужно не будет, — уточнил Умка. — Три десятка, самое большее.
Еще несколько часов они спорили, ругались, обсуждали каждую мелочь. Дважды оленеводы порывались схватиться за ножи, но успокаивались, стоило им встретиться взглядом с Умкой. Многих, впрочем, останавливал не свирепый голос и тяжелый взгляд старика, а вид спокойно застывшего в углу полога Элгара. Воспитанник медведя не проронил за время спора ни слова, лишь отблески пламени плясали на худощавом, мускулистом теле, будто выточенном из моржовой кости.
***
...Когда обсуждение подошло к концу и участники переговоров покинули большую ярангу — уже стемнело. Элгар вдохнул свежий, морозный ночной воздух и посмотрел вверх. Небесный огонь отгорел, и вновь лишь россыпь звезд и серебряный диск луны освещали укрытую блестящим снегом тундру. Белая смерзшаяся корка хрустела под ногами.
Собаки, оставшиеся ждать в лагере, радостно встретили своих хозяев. Элгар присел и потрепал по голове вожака упряжки. Бурый кобель покорно подставил голову и несколько раз осторожно лизнул ладонь юноши. Элгар всегда ладил с животными. Куда лучше, чем с людьми…
— Не гладь собаку, она от этого тупеет, — буркнул Умка. Как и большинство луораветлан, он избегал лишних привязанностей. Часто бывало, что собаки становились едой для своих хозяев, нередко и наоборот — озверевшая свора могла запросто растерзать человека…
Умка потянулся и глубоко, с наслаждением вздохнул. Его медная, чуть вспотевшая кожа блестела в лунном свете. Старик остался доволен переговорами, и не скрывал этого. Элгар почувствовал уколы холодных снежинок на своей голой спине и начал натягивать камлейку.
— Не торопись одеваться, — пробурчал Умка. — Намечается большое дело… обычай велит просить совета у шамана.
— Шамана? — переспросил Элгар.
Он много слышал про шаманов, посредников между миром духов и миром людей. Никогда в жизни юноше не приходилось разговаривать с человеком, который сумел подчинить себе кэле. Элгар не раз ловил себя на мысли, что истории о шаманах сильнее всего притягивают его внимание, в их силе он видел отражение собственных спящих возможностей. Шаманы одновременно отпугивали, потому что у всего на севере была своя цена. Умение понимать язык моржей и птиц давалось Элгару не просто так, взамен он был отмечен внутренней пустотой и неутолимой жаждой. Умка догадывался, какие чувства испытывает найденыш и никогда раньше не заводил первым разговор о шаманах.