— Я же ясно сказал: Дашу я не любил, — раздраженно сказал Голицын. — Где тут подлость? Я женился вовсе не по расчету, а по взаимной любви, а в том, что ктото влюбился в меня, я, уж извините, не виноват. — Даниил Валерьевич развел руками. — Да вы хотя бы знаете, сколько их было?!
— Догадываюсь. А сейчас? Вы попрежнему любите свою жену и равнодушны к Дарье Сажиной?
— Какое это имеет отношение к исчезновению Анжелики? — все больше раздражаясь, спросил Голицын.
— Если вашу жену убили, ревность вполне могла послужить мотивом.
— Дарья столкнула Анжелику за борт?!
— Вы отрицаете такую возможность?
— Нет, но… Черт! — Даниил Валерьевич откинулся на спинку стула.
«Как быстро он ее предал, — грустно подумал Леонидов. — Впрочем, он предал ее двадцать лет назад. А это уже, что называется, послевкусие. Голицын словно смакует свое предательство. Не стоит ему верить, вот что».
— Расскажите мне о новогодней ночи, — попросил Алексей. — Когда вы в последний раз видели свою жену?
— Кажется, за столом. Или нет. В баре.
— Кажется?
— Мы все были пьяные. Новогоднюю ночь я помню смутно. Сажин поначалу держался, часов до двух ночи он был как стекло. Даша ушла первой, гдето в половине второго. Она вообще жаворонок. Еле высидела до боя курантов. Димка посидел еще немного с нами, но потом увидел, как Зебриевич напивается, и сказал, что ему, пожалуй, тоже пора. И ушел. Но гдето через полчаса, точно сказать не могу, на часы я, извините, не смотрел, мы с Сажиным столкнулись у выхода на открытую палубу. Он меня даже не заметил, сразу повернул к бару. И я понял: чтото не то. С чего вдруг Димка решил напиться?
— И вы нашли причину?
— Я вскоре догадался, почему Сажин такой мрачный.
— И?.. Говорите же, Даниил Валерьевич!
— Дело в том, что его жены в каюте не оказалось, — усмехнулся Голицын.
— Вы наверняка это знаете?
— Да.
— Потому что… Ну же! Договаривайте!
— Все было как в тумане, — повторил Голицын и провел ладонью по лицу, словно снимая с него невидимую паутину. — Я помню открытую палубу, пронизывающий ветер, с неба сыплется ледяная крупа… И Дашу.
— Вы были с ней на открытой палубе? — уточнил Алексей.
— Похоже, да.
— И вы с ней?.. Неужели целовались?
— Послушайте, я мало что помню. Напился, признаю. Может быть, мне это лишь приснилось?
— Значит, вы нарушили слово, данное Сажину, — кивнул Алексей. — Он ведь вас предупреждал: не приближайся к моей жене. А это, повашему, не подлость?
— Так ведь она сама… — развел руками Голицын.
— А вы привыкли брать все, что плохо лежит? — насмешливо спросил Алексей.
— Послушайте, мне не нравится ваш тон! Это были вполне невинные поцелуи!