— А у вас, я так понимаю, дети обоих полов?
— У меня — да, — Зебриевич со сладким вздохом развернул к Алексею рамочку с семейной фотографией. — Две дочки и сын, — сказал он с гордостью.
— Да, вы счастливый отец, — кивнул Леонидов. И невольно позавидовал: — ТельАвив не Канада.
— Это вы о чем? — удивленно посмотрел на него Семен Абрамович.
— О том, что счастливые родители живут со своими детьми хотя бы в одной стране.
— Да не отчаивайтесь вы так, — поотечески сказал Зебриевич. — Теперь многие возвращаются. И ваш вернется.
— Это вряд ли. Да и не мой он. Ее.
Алексей понял, что далеко ушел от темы, и встал. Надо идти работать.
Сначала он подумал, что жены нет дома. В квартире была тишина. День прошел неплохо, в целом Дмитрий Александрович Сажин был доволен. Вот теперь он реально все трудности преодолел. От Голицына можно избавляться, как от ненужного балласта, Даше сказать всю правду, Сажин собирался сделать это еще в новогоднем круизе, но помешала Анжелика. Точнее, ее исчезновение. А ведь именно Анжелика должна была стать ключевой фигурой в этом представлении. Сажину надоело, что в последний момент эти Голицыны умудряются все испортить, пусть оба они будут рядом, под полным контролем.
Смотровая площадка в Таллине казалась прекрасным местом. Внизу как на ладони весь город. А у Даши в кармане весь мир. Бери, пользуйся. В политике Сажин не замешан, это его никогда не интересовало, импортозамещение холдинг не оченьто испугало, «АNДА» никогда не торговала ни фуагра, ни устрицами, коньяк и крымский с армянским вполне достойные, к черту «Хеннесси». А колбасы прекрасно делают у нас и в Белоруссии, так что с имиджем у сажинской торговой сети нынче в полном порядке. Они даже неплохо поднялись на этой волне. И Даша может позволить себе все.
Невольно он вспомнил ее на той самой смотровой площадке в Таллине. Как упорно жена отводила глаза и как розовели ее щеки, когда на нее смотрел Дан. И нужные слова не шли у Сажина с языка, ему хотелось кричать:
— Опомнись, дурочка! Что ты делаешь?!
Весь мир на ладони… Сажин горько рассмеялся. Ее мир — это Голицын, и хоть ты умри!
Он вздрогнул: гдето разбилось стекло. Стекло?!
— Даша! — крикнул он. — Это ты? Ты дома?
Жена вышла из спальни. Вид у нее был странный.
— Я хотела выпить таблетку… У меня, кажется, болит голова. — Она тронула пальцами виски. — Или не голова? Представляешь, я стакан разбила.
— Ты не порезалась?!
— Нет, но там, в спальне, осколки.
— Я сейчас уберу, — дернулся он.
— Подожди!
— Чтото случилось? — заботливо спросил Сажин, остановившись на полпути.