– Лучше в лодку и – к кораблю. Боюсь я мертвяков, – поежился напарник Матвея, я вот даже имени его не знаю.
– Живых бояться надо, все зло от них. А мертвяков чего бояться – лежат смирно.
– А д-души неупокоенные? Вдруг в оборотней превратятся? – заикаясь от ужаса, смотрел он на застывших в неестественных позах татар.
– Хватит страшилками пугать. Берем оружие – и в лодку.
Мы забрали оружие, обшарили сумки и, не найдя ничего стоящего, вернулись к лодке. Побросали оружие на дно, и Матвей с Калистратом уселись за весла. Работали споро и через полчаса увидели неровный огонек кормового фонаря. «Наконец-то», – мы подплыли к чернеющей громаде ушкуя.
Вахтенный у костра вначале всполошился, отступил в темноту, однако, увидев, как из причалившей лодки выпрыгивают четыре фигуры, увешанные оружием, и узнав своих, успокоился, подошел.
– Ну, как прошло?
– А ты сам сядь в лодку, съезди – посмотри, – съязвил Матвей. – А то сидел у костра, темноты боялся.
Вахтенный сконфузился, но ненадолго, и пошел за новым сушняком – поддержать осевший костер.
Мы побросали оружие недалеко от костра и пошли к реке замывать от крови одежду; изрядно продрогнув, стали отогревать руки над пламенем костра. Постепенно команда, спавшая на ушкуе, проснулась, заслышав разговор на берегу.
Через борт свесился заспанный Кондрат.
– Все в порядке? Наши все целы? – сжав бороду в кулак, с тревожным ожиданием спросил купец.
Услышав мой бодрый ответ, облегченно вздохнул и перекрестился.
– Ну, слава Богу. Всем подъем!
Ежась от утренней сырости, по трапу сбегали ушкуйники, устраиваясь на корточках у костра. Распалили костер пожарче, сварили кулеш. Пока закипала вода, участники набега рассказывали о ночной победе над татарами. А я с восхищением смотрел на русских голиафов, наперебой, в подробностях расписывающих детали ночной вылазки и свои впечатления. И было чем гордиться. Они не побоялись рискнуть – ведь татар было куда больше, и кто знает, как все могло обернуться. Они чувствовали себя героями на своей, русской земле, и им будет о чем поведать детям, когда вернутся домой, во Владимир.
Подошли Ксандр с Кондратом.
– Как думаешь, Юрий, что с этим делать? – Кондрат показал головой на пленника, понуро сидящего на палубе со связанными руками.
Треволнения ночи уже прошли, больше нас с берега преследовать никто из татарской ватаги не будет, только пленный в живых и остался.
– А давайте его отпустим, вишь, смирный какой теперь, да и веры нашей, – предложил я.
Ксандр крикнул Илье на ушкуе – чтоб пленного к нам на берег свели.
Подвели татарина. Не ожидая ничего хорошего, он обреченно озирался по сторонам, в черных глазах были тоска и страх.