Потрясенная уничижительной оценкой того, что она сделала для сына, не в силах скрыть негодование, Билли отшатнулась:
– Мой дом – не дыра…
– В моем понимании это так! – непреклонно заявил Джио.
– Откуда ты знаешь об операции? – спросила Билли, сбитая с толку неожиданным поворотом разговора, но тут же сообразила: – Шпионил за нами, так ведь?
– Почему операцию сделали только через шесть месяцев после рождения? – не смущаясь, продолжал допрос Джио. – Вывих бедра распознается раньше.
– В его случае было иначе. Кроме того, сначала пробовали другие средства. Похоже, тебе кое-что известно об этом.
– Конечно. Врожденный дефект передается в моей семье по генетической линии: этим страдала сводная сестра, одна из родных сестер, племянница и один из племянников. У мальчиков он встречается реже. Случай с Тео более убедителен, чем тест ДНК. – Джио сардонически улыбнулся: – Он Летсос во всем, кроме имени.
– Он – Смит! – подняла подбородок Билли.
Джио оглядел ее с головы до ног. Даже старые джинсы и ситцевая блуза не могли скрыть аппетитных женских округлостей Билли. Она манила, как мифическая сирена. Несмотря на злость и раздражение, Билли возбуждала его на каком-то базовом, первобытном уровне. Одного раза ему не хватило – он не утолил сексуальный голод.
– Отдай мне сына, – коротко потребовал Джио.
Билли побледнела.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что сказал. Хочу получить моего сына, быть рядом с ним. Не так, как мой собственный отец, – он не удосужился вдаваться в дальнейшие объяснения, напомнив Билли, что драматические перипетии семьи никогда не обсуждались с посторонними.
– Как ты это представляешь?
– Отсужу у тебя родительские права, – выпрямился и угрожающе расправил плечи Джио. – Мой сын заслуживает лучшей доли.
Билли недоуменно свела брови, словно ослышалась, но, взглянув в яростные глаза Джио, покрылась испариной.
– Шутишь? Не хочешь ли ты сказать, что отберешь у меня Тео?
– Я не позволю ему здесь оставаться.
Удивление сменилось отчаянной злостью, придав Билли силы.
– Я – мать Тео, мне решать, и твое слово здесь ничего не значит.
– Ошибаешься. У меня есть все основания протестовать против нынешних условий содержания моего сына. Я буду только рад объяснить органам опеки свои опасения.
Джио угрожал ей. Он собирался подготовить жалобу социальным службам на недопустимые, с его точки зрения, условия жизни и ухода за ребенком. От чудовищной несправедливости Билли задрожала, щеки вспыхнули, глаза сверкнули зеленым пламенем.
– Может, ты сочтешь возможным объяснить мне суть претензий? Я, вероятно, не понимаю, в чем проблема!