– Вы хотите сказать, что чувствуете себя лучше, когда мы снова вместе? – Сама прямота вопроса диктовала неминуемо один ответ.
Это была правда: появление Роберта изменило все.
– Да, – сказала она, – да.
Он внимательно посмотрел на нее, закусив губу, и снова предложил ей вопрос, который задавал уже в Париже:
– Я кажусь вам стариком, Тони?
Она могла только рассмеяться:
– Ужасно!
– Только правду, сударыня!
– Если вы хотите знать правду, то вы иногда выглядите ребенком, иногда – нет, вот вам ответ.
Вся ее веселость и живость речи вернулись к ней. У нее было такое ощущение, что она танцует в золотом освещении.
– Мне самой почти восемнадцать, знаете, – сказала она.
– Когда день вашего рождения?
– В ближайшем месяце.
– Нам необходимо по-царски отпраздновать его. Что мы сделаем? Театр, концерт – чего бы вам хотелось?
– Прогулку в автомобиле, – сразу ответила она, – наедине с вами, – и вся покраснела.
Роберт с любопытством посмотрел на нее и улыбался.
– Сделано, – ответил он.
Они пили чай под одним из небольших зонтов в парке, чай с плохим печеньем. Они оба ели и даже не заметили, как невкусно оно было.
По дороге домой Роберт спросил:
– Что вы скажете Гетти при встрече?
– Скажу? О чем?
– О вашем возвращении, обо всем прочем – о нашей встрече, понимаете?
Ее быстрое соображение подсказало ей, чего он хочет.
– Я скажу, что я вернулась, вот и все.
Он облегченно вздохнул.
Они не говорили об этом, но между ними сразу установилось полное единомыслие насчет того, что эти встречи касаются только их.
– Вы должны прийти и посмотреть, как я живу. Гетти должна привести вас.
– Мне бы очень хотелось.
– Тогда я это устрою.
На Пикадилли он вышел, сказав, что его ждут в клубе, и Тони поехала домой одна.
Она чувствовала себя бесконечно счастливой. Ей казалось таким странным, что несколько часов назад она ненавидела свою жизнь. Сейчас она казалась ей самой ценной вещью. Счастливыми глазами она осмотрела автомобиль Роберта. Он казался ей пропитанным каким-то запахом свежести. Тесно прижалась она лицом к великолепной мягкой подушке. Сразу ей вспомнились волосы Роберта. Это воспоминание, запах – все это снова вызвало в ней то странное, непонятное ощущение. Она его испытывала и раньше, когда Роберт держал ее за руку и прикасался к ней в моторе.
Она узнала с облегчением, что Фэйна и леди Сомарец нет дома и что они не будут к обеду. Быть одной – вот все, чего ей хотелось. Она пообедала в своей комнате и затем лежала в темноте, отдавшись воспоминаниям, только воспоминаниям.