А вдруг она умрёт?
И тут я совсем испугался и стал плакать. Мне стало так жалко маму, и себя, что я буду без мамы, если она умрёт.
Но в пустой комнате, где стояла только старая раскладушка, и тускло горела лампочка под необычно высоким для подвала потолком, всхлипывания мои звучали так жутко, что не приносили облегчения, как обычно бывает, когда плачешь, а только ещё больше пугали.
Я решил брать себя в руки. Надо было прежде всего оглядеться, нельзя ли как-то выйти отсюда. Если есть вход - обязательно должен быть выход, говорил дядя Толя. И я стал осматривать эту маленькую комнату с бетонными стенами. Я подобрал на полу камешек и обстучал им все стены, которые отзывались одинаково ровным глухим стуком. Кругом был сплошной бетон. Я попробовал ковырять стену, но даже не смог поцарапать её. Пол был тоже бетонный. Двери маленькие и обитые каким-то железом. Можно было отломать какую либо железяку от раскладушки, но что ей делать дальше?
А может, отломать палку от раскладушки, встать за дверями, как в кино, и оглушить того, кто войдёт? Вот было бы здорово! Забрать у него оружие, потом арестовать всех бандитов и меня покажут по телику, а пацаны будут завидовать. И все девчонки будут за мной бегать.
Но тут я вспомнил дядьку, которого называли Слоном, и мне стало смешно и грустно. Его надо не палкой от раскладушки бить, а целой раскладушкой, и то он выдержит. Тогда я понял, что выбраться отсюда как графу Монте-Кристо у меня не получится, сел на раскладушку, на старый матрас и скомканное одеяло, и стал вспоминать, как мы ехали, чтобы попробовать вспомнить где я и как мне выбраться, если такой случай подвернётся.
Как говорил дядя Толя, мало просто убежать, надо знать, куда бежать. Иначе обязательно прибежишь обратно.
Почти всё время от дома меня везли, засунув под сидение. Ехали мы, похоже, по пустырю за нашим домом. Только там такие ямы. Потом, наверное, через рощу, там грунтовая дорога, по такой мы на дачу ездили. Больше близко нигде грунтовых дорог нет, кругом асфальт. Потом мы остановились возле железнодорожной насыпи. Это я не видя догадался, потому что поезд проехал.
Потом меня пересадили в "жигули", меня видели тётеньки и дядя из "жигулей". Смешной такой, толстый. Он, кажется, тоже описался, как и я. Вот, наверное, тётеньки над ним смеяться будут.
Потом мы стояли у другого выезда из тоннеля под насыпью, а самый большой, который Слон, и другой, тоже здоровый, но поменьше, что-то в тоннеле делали. Потом там стреляли. А потом там сильно бабахнуло и оба бандита прибежали обратно.