У самого подножия лестницы я остановился и, обернувшись, посмотрел на истертые ступени. Айша перехватила мой взгляд.
— Хотел бы ты знать, мой Холли, под чьими ногами так износился камень? — спросила она. — Это были мои ноги, мои легкие ножки. Я помню эти ступени еще гладкими и ровными, но вот уже две тысячи лет изо дня в день я прохожу по ним то вниз, то вверх, и, как видишь, мои сандалии сточили высеченные из скалы ступени.
Я не ответил, но, признаюсь, ничто, мною слышанное или виденное, не было для моего ограниченного рассудка более убедительным подтверждением древнего возраста этого существа, чем следы мягких белых ножек на ступенях. Сколько миллионов раз прошла она по лестнице, чтобы оставить такие глубокие отпечатки!
Мы вошли в тоннель и через несколько шагов достигли обычного дверного проема, задернутого шторой, и я с первого же взгляда узнал тот самый склеп, где происходило волхвование над прыгающим пламенем. Едва я узнал узоры на шторе, как все, тогда происшедшее, с необыкновенной живостью воскресло в моей памяти, я задрожал. Айша вошла в гробницу (ибо это была гробница), и мы последовали за ней; не знаю, что чувствовали другие, но я лично радовался при мысли, что наконец-то смогу проникнуть в тайну этого места, — к радости, однако, примешивался и страх: кто знает, чем это грозит.
Живой встречается с мертвым
— Посмотрите, где я спала две тысячи лет, — сказала Айша, взяла у Лео светильник и подняла над головой. В его мерцающих лучах я увидел то самое отверстие в полу, откуда выпрыгивало пламя, но сейчас пламени не было видно. С одного края пещеры стояло каменное ложе, где под белым саваном покоилось мертвое тело; стены были изукрашены резьбой, а с другого края виднелось еще одно ложе.
— Вот здесь, — сказала Айша, положив руку на камень, — здесь, укрываясь только легкой накидкой, я спала все эти долгие века. Мне ли было почивать на мягкой подстилке, когда рядом лежало недвижимое тело моего супруга? — Она показала на другое ложе. — Здесь, наедине с ним, я проводила все ночи, и так беспокойно я ворочалась и металась во сне, что в этой толстой каменной плите образовалось большое углубление: она стерлась, как и ступени лестницы; в этом склепе, где ты спишь, я была верна твоей памяти, Калликрат. А теперь, мой единственный, тебя ждет настоящее чудо: живой, ты увидишься с собой, мертвым; все эти годы я бережно сохраняла твое тело, О Калликрат. Готов ли ты к этой встрече?
Мы молчали, испуганно переглядываясь, подавленные мрачной торжественностью этой сцены.
Айша сделала несколько шагов, взялась за угол савана и вновь заговорила: