Таким же и остался он — маленьким, глуховатым, доступным. Только подсушили его и зажелтили годы. Не было ни особого секретаря, преграждавшего к нему вход, ни торжественности кабинета. Да и горбился он за столом по-домашнему, приставив руки щитками к ушам, чтобы не пропустить ничего из слов собеседника. Поставив на пол желтый огромный портфель в каких-то подпругах и бляхах, сидел перед ним Ельчанинов. Лицо у него было мучнистое, белое; лысинка придавала ему преждевременную положительность. Свияжинов хотел обождать.
— Заходите, заходите, товарищ. Секретов здесь нет. Ваша фамилия? — Медведко посмотрел на листе. — Разговор у нас на общую тему… полезно послушать. — Свияжинов сел в стороне. Медведко поиграл карандашиком. — Продолжайте, продолжайте… я слушаю, — сказал он Ельчанинову. — Вы только поближе к делу… что у вас там произошло со Стадухиным?
Ельчанинов молчал. Посторонний человек был ему неприятен. Коричневые туфли были хорошо начищены. Самопишущая ручка торчала из карманчика. Он был аккуратен — этот рано полысевший, молодой, с нездоровой толщинкой человек. Золотистые волосики лучиками расчесаны были на лысинке, Медведко слушал. Ладони его были приложены щитками к ушам.
— У Стадухина были вредительские установки, — сказал наконец Ельчанинов. — Я, может быть, затруднился бы сказать, что это шло от сознательной воли. Но объективно это становилось вредительством. Отсюда, конечно, и выводы. Кроме того, он сколотил вокруг себя группу…
— Вредителей? — спросил Медведко.
— Нет, группу молодежи, проникнутой его идеями.
— Вы можете вкратце изложить его идеи?
— Системы у него, конечно, не было… но были отдельные выступления. — Ельчанинов поднял портфель и достал из него аккуратно сложенные бумаги. — Вот, например, стенограммы его прошлогоднего выступления… он говорил… — он поискал в стенограмме место, — «Ограниченность природных ресурсов ставит естественные пределы возможностям вылова». На нашем языке это обозначает правую практику.
— А у вас есть особый язык? — поинтересовался Медведко.
— Я имею в виду науку. Для нашей науки это — вредительская установка.
— Так. Хорошо. Ну, а как же вы увязываете эту правую практику с сегодняшней работой Стадухина? Ведь известно, что он работает во главе бригады научных работников… и работает неплохо, судя по отзывам.
Ельчанинов пожал плечами.
— Эта группа откололась от нашей аспирантуры. Мы настаивали, чтобы трест не отпускал на нее средств, не согласовав вопроса с нами. Об этом я писал и в Хабаровск и в центр.
— Не понимаю. При чем здесь средства?