Она прищурилась, словно вызывая в себе давний образ.
— А ведь в нем, наверное, монгольская кровь…
— В нем не монгольская… в нем бешеная кровь. Когда вспылит, он может убить человека.
— Бил тебя? — поинтересовался он.
— Нет, меня не бил.
Он решил — бил. Бил эту бледную, безропотную жену. И детей, наверное, называл щенками.
— Бешеная кровь не определение… и русский может быть бешеным. Все-таки он монгол или бурят, что ли… он никогда тебе не говорил?
— Степи он любит, — ответила она задумчиво. — Конечно, есть у него это в крови. Говорят, он на калмыка скорее похож… и ребята вот в него тоже… ничего от меня не взяли. И такие же упрямые, с норовом… характеры уже образуются.
— Живешь с мужем, имеешь детей и даже не знаешь, кто он… эх, ты! — Он прошелся и хлопнул ее шутливо по лбу. — А видишь ли, все-таки прежде чем приглашать человека, хотелось бы лучше его узнать. Он ведь в армии был?
— Да… — сказала она неуверенно.
— В царской?
— И в царской.
— Офицером?
— Должно быть. Я никогда не спрашивала.
— А зачем он из Забайкалья в Приморье приехал… в ту пору ведь и поезда не ходили, и вообще заворошка была?
— Ты точно допрашиваешь…
— Ну, вот еще… бабье рассуждение. Не желаешь, могу не спрашивать. Я в твоих же интересах.
— Я бы очень хотела, чтобы вы поближе познакомились, — сказала она успокоенно. — Он не плохой человек… конечно, со странностями. Скрытный. К людям относится подозрительно. Но у него было тяжелое детство… он рассказывал, как его бил отец. Потом он бежал из дома.
Он слушал ее рассеянно.
— У тебя нет его карточки?
Она улыбнулась.
— Нет. Как глупо, что мы ни разу не снялись. Все не до того. Да он и не любит сниматься. Раз только я его уговорила сняться с детьми.
Она порылась на столе в альбоме и нашла карточку. Это был бледный чахлый снимок уличного фотографа на Семеновском базаре. У скуластых детей были выпучены глаза. И сам он с запавшими узкими глазками деревянно сидел между ними. Позади был южный полотняный пейзаж с морем и пальмами.
— Впрочем, свари кофе… я выпью, — сказал он вдруг.
— Ну вот… ведь я предлагала.
Она готовно засуетилась. Он приоткрыл альбом и сунул снимок в карман.
— Ты уж извини… настоящего кофе нет. Приходится пить такой.
Он пил, похваливал кофе. Пришел малыш, смотрел на него исподлобья. Он протянул ему сахару. Малыш не взял. Была у него отцовская недоверчивость к людям. Свияжинов допил кофе.
— Приходи, Алеша… не пропадай. — Сестра провожала его.
— Приду.
Со знакомым скрипением захлопнулась калитка за ним. Он шел насупленно. Ему было страшно от мысли, что вдруг он окажется прав в своем провидении.