— Как после работы сразу в горотдел идешь, у нас вторую смену работаешь…
— Правильна, правильна…
— У нас чай пьешь, у нас в нарды играешь, у нас ночевать остаешься…
Кямиль чувствует какой-то подвох и перестает поддакивать, но уже поздно, и Рат наносит заключительный удар:
— Тогда местком сказал: зачем ему квартира, пускай у вас и живет.
Кямиль всего три года как переехал работать в город, а уже передовик производства на комбинате и опытный дружинник. В горотделе к нему относятся как к штатному работнику, а Рат и вовсе по-братски. Кямиль это знает и сейчас, когда смех утих, беззлобно говорит:
— Ай, Кунгаров, такой большой вырос, а шутишь как ребенок.
Одна за другой остаются позади улицы нашего города-спутника, размером напоминающего любой из микрорайонов Баку, но в отличие от них имеющего свое собственное лицо. Здесь нет концентрированного нагромождения камня и бетона, здесь старые приземистые домики с уютными палисадниками стоят вперемежку с новыми, устремленными ввысь зданиями; здесь словно мудрая старость гордится своими рослыми внуками, но и строго приглядывает за ними, одергивая слишком резвых. Старый городок дал не только название новому — комсомольскому, Каспийск отдал ему свое прошлое. Поэтому здесь не безликий жилой массив, а город, имеющий свое лицо.
Вот только ветров здесь своих нет. Ветры здесь бакинские. Сейчас моряна, в воздухе озон, соль, в общем, запах моря. Я люблю этот ласковый ветер, дующий словно из детства.
Машина плавно тормозит. Двор безлюден. До первого подъезда от ворот рукой подать. На лестничных площадках ни души, значит, вора никто не страхует. Впрочем, вор ли это? Хозяин забыл позвонить и сейчас обалдело уставится на нас и милицейскую форму Абилова. Да и вообще охрана квартир техническими средствами сигнализации в Каспийске в зачаточном состоянии. Ее пробил Шахинов, пятьдесят квартир на город.
Последние ступеньки — и прямо перед нами дверь с «М. Р. Рзакулиев» на аккуратной дощечке. Но Рат звонит направо, в «бесфамильную», а нам делает знак оставаться на месте. Потом подзывает Абилова, тот позирует перед глазком, и дверь открывается. Я успеваю заметить только удивленное старушечье лицо, потому что Рат и Абилов тут же скрываются в квартире.
Возвращается только Рат и шепотом говорит:
— Хозяева со вчерашнего дня в Баку. Старушка ничего подозрительного не слыхала. Кямиль, действуй!
Сует ему бумажку с карандашом, а мы прижимаемся к простенку между дверьми.
Кямиль несколько раз подряд вдавливает кнопку звонка Рзакулиевых. Потом, не дожидаясь ответа, дергает дверь. Она подается внутрь и наталкивается на цепочку. Кямиль приникает к щели, громко зовет: