– Сейчас или вообще?
– Ну… пожалуй, вообще. Начните с того, как вы здесь оказались. И пейте. Это травяной чай.
Ромашка. Мелисса. Что-то еще, чего я не могу распознать на вкус. Очередное проявление заботы. Тепло внешнее сменяется теплом внутренним.
А рассказывать…
…как-то оно само получилось.
Встреча в парке.
Договор.
Новый мир, который слишком странен, чтобы я поняла. Кайя… здесь я многое пропускаю – слишком уж личное, – и Ллойд понимает.
Давно у меня не было столь внимательного слушателя. Начинаю подозревать, что в этом мире все-таки водятся психиатры, и нынешний сеанс весьма своевременен. Или это чай так действует? Но даже те вопросы, которые Ллойд задает, не вызывают возмущения вмешательством в личную жизнь, наверное, потому, что она давно перестала быть личной.
И я говорю.
О болезни. Свадьбе. Покушениях. Листовках. О них обиднее всего, ведь там неправда.
О Совете и Кормаке с его не то ненавистью, не то амбициями.
О блоке.
Больнице, что вряд ли будет открыта в ближайшее время. Замковых порядках. Урфине. Тиссе.
Ингрид, которая мстила даже не людям – миру.
Побеге.
Выстреле.
Башне, казавшейся столь надежным убежищем. Шантаже и маге. Он был не мертвый, но уже и не живой. О замершем между ударами часов времени. Условии.
Карете…
…о том, что не знаю, как мне быть.
– Пейте чай. – Ллойд подает новый кувшин. – И не думайте о плохом. Вам это вредно.
О чем тогда думать?
– Где я ошиблась?
Ответит ли? Ллойд смотрит на море, гладкое, сизое, как голубиное крыло. Вдалеке виднеется берег, зябко кутающийся в сырые туманы. Но барк не спешит причаливать. Мы идем вдоль береговой линии и, если я что-то понимаю, уходим от границы.
– С одной стороны, у вас было не так много времени. С другой – вы не искали союзников. Вы принимали тех, кто приходил, но не пытались найти сами. Вам были не интересны ваши подданные. Не обижайтесь, леди. Хотя нет, обижайтесь. Уж лучше на меня.
За что? Он точно – сторонний человек.
– Я говорю сейчас не о ближнем круге и не о том дальнем, чью жизнь вы хотели изменить. Те люди в большей степени – абстракция. А вот другие, окружавшие вас в замке, – конкретика. Но вы же закрылись от них, верно?
Ллойд тщательно подбирает слова, дабы не ранить мое самолюбие. Но мне все равно обидно, потому что… потому что он говорит правду.
Но эта обида заглушает другую.
– Что вы знаете о ваших фрейлинах, помимо имен? А о придворных дамах? Их проблемы, интересы, заботы? Вам они казались мелочными?
О нет, я просто не думала, что у кого-то еще могут быть проблемы, интересы и заботы. А если и имеются, то уж не важнее моих собственных.