– Там комната моего отца. Не входите. Увидев вас, он разволнуется.
– Тогда оставьте дверь открытой. Я хочу слышать, о чем вы говорите.
– Мы будем говорить на личные темы. – Постучав костяшками пальцев по двери, она распахнула ее и шагнула в полутемную комнату.
– Привет, папа, – сказала Эмили так нежно, что Павел удивился. – Я принесла тебе чай.
Павел наблюдал, как она подходит к окну и раздвигает шторы.
– Давай немного проветрим. – Она открыла окно. – Сегодня прекрасный день. Папа, ты бы вышел прогуляться. Наступила настоящая осень.
Благодаря зеркалу в полный рост на стене Павел отчетливо увидел неподвижную фигуру в постели.
Пока Эмили мило болтала, человек в постели медленно приподнял голову, а потом снова уронил ее на подушку.
Павел был изумлен. Малкольм Ричардсон изменился до неузнаваемости. За месяц он постарел на двадцать лет. Павлу стало не по себе.
Вскоре к нему вышла Эмили.
– Достаточно насмотрелись? – бросила она, проходя мимо.
Он ответил вопросом на вопрос:
– Когда приедет ваш брат?
Молодая женщина не преувеличивала. Ее отец действительно был в ужасном состоянии.
– Как только он закончит встречу.
– И он сумеет позаботиться об отце? – спросил Павел.
– Да. Он работает частным финансовым аналитиком и сам составляет свой рабочий график. Днем с отцом посидит соседка.
– Мы скоро уезжаем. – Павел старался приглушить чувство вины. Нельзя позволять Эмили остаться. Риск слишком велик. – Мы полетим на самолете.
– За границу?
– Да.
– А я думала, вы запрете меня в темнице.
– Очень заманчивая мысль.
С угрюмым видом она открыла дверь.
– Вы можете войти, но только потому, что я не хочу, чтобы вас увидел мой папа. – Эмили глубоко вздохнула и впустила Павла в свою комнату.
Он не сказал ни слова, а просто оглядел помещение.
Эмили, как могла, поддерживала порядок в своей комнате, которая прежде служила детской. Она тосковала по своей уютной квартире.
– Мне понадобится время, чтобы собрать вещи, – сказала она, мысленно одергивая себя. – Располагайтесь.
– И где мне можно присесть? – спросил он. Небольшое кресло в углу было завалено старой одеждой, которую Эмили планировала перешить.
– Присядьте на пол, – предложила она с притворной вежливостью, открывая дверцу шкафа и радуясь тому, что сумела скрыть пылающие щеки.
Ее комната не была неряшливой. В ней была куча очень дорогих Эмили вещей. И она скорее вырвет из груди собственное сердце, чем займет небольшой кабинет матери, где та занималась любимым ремеслом. Эмили уже не помнила, сколько часов провела вместе с матерью в том кабинете, пока та обучала ее моделированию и шитью одежды.