Тут мне пришла в голову мысль.
— Хочу произнести небольшой тост, — сказала я Кэти и в следующий момент уже держала в руках микрофон. Но что значительно хуже, я в него говорила. — В последнее время мне редко удается побыть в центре внимания, — провозгласила я сквозь помехи, — поэтому я решила воспользоваться этой возможностью и заставить вас всех меня слушать, хе-хе.
Кэти и папа рассмеялись. Несколько гостей недоуменно переглянулись.
— Да уж — куда уходят годы? Хороший вопрос, не правда ли? Неужели мамочке уже шестьдесят пять? Да и мне, ни много ни мало, тридцать пять лет. Целых тридцать пять. — Я покачала головой. — Невероятно. Я ближе к сорока, чем к тридцати. К сорока! Сорок лет — да столько не живут!
Большинству присутствующих было далеко за сорок, но меня это не смутило.
— Просто в голове не укладывается. В юности я была уверена, что к тридцати годам — а уж к тридцати пяти и подавно — я буду замужем, воспитывать детей и жить в тихом, засаженном деревьями пригороде. Вместо этого я обитаю в убогой съемной квартирке и завела роман с… ладно, проехали. В общем, я до сих пор не определилась, что буду делать, когда вырасту.
Раздались смешки — по-моему, со стороны папы, Скотта и Кэти. Луиза в отчаянии качала головой.
— Короче говоря, — как заправский оратор, закруглила я свою речь, — я просто хотела сказать, что мои мама и папа совершенно потрясающие. Конечно, они не идеальны. Я только недавно обнаружила, что никто из нас не идеален. Мы все совершаем ошибки, но нужно уметь учиться на них и больше не повторять. Словом, все мы не без греха. Но мои родители, вероятно, ближе к идеалу, чем остальные. Я предлагаю тост за маму и папу. Потрясающих и небезупречных. Как и все мы.
Свершилось чудо — все послушно подняли бокалы. Я сошла с подиума в зал, и диджей снова поставил музыку. Раздались безошибочно узнаваемые аккорды группы «Блэк Лэйс» и незабываемые слова: «А-га-ду-ду-ду, ананасами тряси, а-га-ду-ду-ду, все орехи собери, вправо-раз, влево-раз…» Они засели у меня в голове словно колдовское заклинание.
На следующем сеансе у доктора Дж. я едва заметила солнечный свет, льющийся из окна ее кабинета. Я не обратила внимания, во что она одета и накрашены ли у нее ногти на ногах. Я вообще не смотрела на ее ноги. Улеглась на кушетку и тут же застонала.
— Моей маме шестьдесят пять! Как такое возможно? По ней этого совсем не видно. И она сама говорит, что не чувствует себя на свой возраст, особенно с тех пор, как начала заниматься танцами и приглядывать за Льюисом-королем. Я все думаю о наших родителях. О том, какие они замечательные.