а другой, перед ней, тоже явно был занят некой разновидностью
этого.— Не могу поверить, что они в самом деле занимаются этим… — проговорила я, понизив голос.
Винсент посмотрел на меня так, будто я какой-то диковинный пережиток, и рассмеялся:
— Э-э… ну да, именно за этим, как вы говорите, многие сюда и приезжают.
— Но я… я из Шотландии. Мы не любим… ну… не знаю… Тут, наверное, просто климат располагает.
По пути обратно в отель сексуально-акробатические этюды на глаза больше не попались. Но мои бедные нервы были расшатаны окончательно. Оказавшись в номере, я первым делом проверила почту. Пусто. Упав в шезлонг, попыталась успокоиться с помощью книги Карен Хорни «Самоанализ». По ходу чтения я делала выписки, словно студентка накануне сессии. «Нельзя забывать, что невротические состояния наносят огромный ущерб способности любить… Одна из главных особенностей любого невротика — нестабильная самооценка. Она то завышена, то занижена… Гораздо легче замечать неврозы других людей, чем признавать свои собственные». Последнюю фразу я подчеркнула дважды.
Когда в Великобритании настало утро, я позвонила Кэти. Сначала рассказала про аморальные забавы на пляже, а потом — про письмо от Дэвида.
— Как здорово! — Это она про письмо. — Ты ответила?
— Ага, еще утром. — Я старалась, чтобы мой голос звучал легко и беззаботно.
— И что написала?
— Да так, что-то незначащее и игривое. Просто черкнула записочку.
Если бы.
— Отлично! Расскажешь потом.
— Ага, непременно.
С Ямайки я вернулась усыпанная веснушками и глубоко озабоченная — выходками секс-туристок и тем фактом, что на мое безумное послание, отправленное пять дней назад, до сих пор не было ни ответа ни привета. Новое редакционное задание забросило меня в Эдинбург, где заседал Высший суд по гражданским делам. Лето выдалось жаркое, а я дни напролет торчала в выстуженном кондиционером зале суда, где рассматривалось одно из самых скандальных дел в истории шотландской юриспруденции. Томми Шеридан, один из известнейших политиков страны, любимец рабочего класса и страстный любитель солярия, подал иск против самой продаваемой воскресной газеты Британии «Новости мира». Они напечатали целую серию статей, в которых утверждалось, что он изменяет жене, участвует в групповом сексе и нюхает кокаин. Похоже, тем летом все только и делали, что занимались сексом. Все, кроме меня, потому что я была целомудренна, как монахиня-кармелитка.
В суде я сидела с утра до вечера. Но это было даже хорошо — хотя бы не проверяла почту каждые пять минут. И у меня почти не оставалось времени скучать по доктору Дж. Да и сама история была весьма увлекательная. Журналисты называют лето «сезоном глупостей» — новостей в этот период ничтожно мало. Отсюда — статьи о погоде, дорожных пробках и бессмысленные опросы, которым в лучшие времена посвящается двести слов на последней странице, а в «мертвый сезон» — два разворота по тысяче слов плюс пространные рассуждения о том, что все это значит для будущего западной цивилизации. Так что история с Шериданом была просто подарком небес.