— Знаете, в чем разница между мной и Шарлоттой? Она без колебаний присваивает то, что хочет. Ее не остановить. У нее самомнения выше крыши, она прет как танк. Она, должно быть, никогда в жизни не слышала слова «нет». А я вечно жмусь к стеночке и жду, когда меня пригласят.
— Вы говорите как человек, который соперничает со старшей, более успешной сестрой за родительскую любовь.
— Но она моложе меня на десять лет.
Доктор Дж. помолчала. Я уже начала понимать, в чем смысл этих пауз: дать мне возможность уразуметь, что я в очередной раз ляпнула чудовищную глупость.
— Ее возраст не имеет значения, — раздалось наконец откуда-то сзади. — В вашем восприятии она старше и успешнее.
Наш поединок продолжился. Я сказала, что никогда не выдвигала никаких требований к мужчинам, с которыми встречалась. Я не звонила Кристиану на домашний телефон, не караулила его возле дома, не пыталась вступить с ним в контакт, если не была уверена, что не поставлю его в неловкое положение. Правила игры устанавливал он. Я никогда ни о чем не просила. Я-то думала, что могу гордиться собой, но доктор Дж. разбила мои фантазии в пух и прах.
— Так рассуждают маленькие девочки, считающие, что хотеть чего-либо — плохо, неправильно. Возможно, частично по этой причине вы и оказались втянуты в такую ситуацию. Вы выражаетесь как человек, который не уважает свои права и потребности.
«Иди ты к черту», — подумала я. И тут же поняла: в ее словах есть доля правды.
В тот вечер она была необычайно разговорчива: без конца что-то подмечала, растолковывала. Когда она попросила подробнее рассказать о моих взаимоотношениях с Кристианом, я поборола в себе желание затянуть песню о том, как сильно я его люблю. Вместо этого я признала: между нами все настолько криво и косо, что вряд ли наша интрижка может считаться полноценным романом.
Я сказала, что последние восемь или девять месяцев запрещала себе думать о том, что же, собственно, делаю и чувствую. Я попросту избегала этой темы. Никогда не обсуждала ее с ним. Мы притворялись, что ничего не происходит. Но, когда я видела в журнале статью о супружеских изменах, я жадно ее проглатывала, — раньше такого за мной не водилось. Я напоминала алкоголика, который не желает посмотреть в лицо своему недугу. Придумывала миллион оправданий, пытаясь убедить себя в том, что это не настоящая «связь», — я даже слова этого не употребляла. Я все еще хотела чувствовать себя праведницей. У меня в запасе имелся целый ассортимент фраз, начинающихся со слов «ну подумаешь»: ну подумаешь, его жена тоже ему изменяет (это был далеко не факт; просто Кэти где-то услышала сплетню и пересказала мне, а я с радостью в нее поверила); ну подумаешь, я ведь никогда не просила его развестись; ну подумаешь, мы ведь не уезжаем с ним из города на целый уикэнд; ну подумаешь, я же не торчу возле его дома как маньячка; ну подумаешь, я же не пристаю к нему со своей любовью, не спрашиваю, любит ли он меня и куда приведут наши отношения.