– Мне действительно нужно идти.
Она снова попыталась обойти его. Но Купер схватил ее за запястье и резко остановил.
– Эй, не надо… не уходи.
Он стоял так близко, и Эллу окутал приятный аромат морской воды и мыла. Что осложнило для нее восприятие его слов. Он что, сейчас извиняется? Предварительно сорвав на ней зло?
– Капитан Дилэйни, я не думаю… – начала она.
– Зови меня Куп, – пробормотал он хриплым голосом, от которого по спине у нее побежала волнующая дрожь.
Она вздохнула, не в состоянии вспомнить ни один из заботливых советов своей лучшей подруги. Этот вечер превратился в катастрофу. Как бы она ни старалась, ей никогда не научиться так хорошо флиртовать, как Руби, даже если она пройдет курс специального обучения.
– Послушай, я действительно думала, что ты пригласил меня сюда, и я так хорошо провела время утром, что не хочу омрачать сейчас свои воспоминания. – Элла почувствовала опустошенность при мысли о том, что ее сегодняшняя вечеринка закончилась так быстро и так бесславно. – Но я думаю, что мне действительно лучше уйти.
Она пришла сюда, чтобы встретиться с тобой. Тупица. О чем ты думал, черт побери? Когда вел себя как идиот?
Он не знал, что на него нашло, когда он вошел в бар и увидел, как она, раскрасневшись от волнения, болтает с Генри. Но слово, которое прозвучало в его голове, нельзя было перепутать ни с чем.
Мое.
А потом все пошло наперекосяк.
Возможно, его сумасшедшая реакция была как-то связана с сексуальным возбуждением, которое он переживал с тех пор, как Элла поднялась на борт катера сегодня утром, но это едва ли оправдывало его поведение. Правда, все, казалось, было хорошо, пока она не вручила ему чаевые. Хотя он всегда принимал чаевые, чтобы передать их парнишкам, работающим на катере. Как это когда-то делал Сонни.
Купер построил свой бизнес на щедрости туристов, таких как Мэй Престон и ее муж, которые приезжали каждый год и всегда платили намного больше обычной ставки. Но когда Элла сделала то же самое, он, вместо того чтобы оценить ее щедрость, оскорбился. Его будто отбросило в прошлое – унизительное время, когда он брался за любую работу, чтобы прокормить себя и свою маму. В те дни его подростковая гордость терпела унижение всякий раз, когда ему приходилось принимать деньги от людей, которые – он знал это – потом обсуждали их с мамой.
Почему этому горькому чувству надо было вернуться именно сейчас и испортить его только зарождающиеся отношения с Эллой, Купер не имел понятия.
Он провел рукой по волосам, размышляя, как лучше вернуть ее расположение, вспомнил ее соблазнительную попку, когда она покачивала бедрами в такт музыке, болтая с Генри. И, кажется, нашел выход.