Я -- против армии. Наш школьный военрук убил мою любимую, первую подругу детства, не руками и не из ружья, но все-таки убил -- до могилы на Охте. Я не ходила к нему на НВП ни разу и меня вызвали к завучу. У нас были хорошие учителя, и военрук уволился в середине года. Я не знаю, есть ли связь между этими двумя событиями, и, если есть, поклон моим учителям до земли.
Я -- против армии. Она несет смерть. Я боюсь военных-сенсов. А они есть? Как и в КГБ? Про тех хоть что-то слышно, а эти? Что они задумали, если так притаились? Здорово замаскировались -- всему народу внушили, что не только их нет, но и сенсов вообще. А в Японии уже разработали передатчик, влияющий на эмоциональные и ментальные побуждения людей. А что есть у нас? Неужели ничего? Впрочем, для группы хороших практикующих сенсов и аппаратура не нужна -- можно всю страну остановить в развитии и поймать в сети коллективного сознания, зомби ведь не знает, что он зомби...
А еще я против армии потому, что у меня сын Лешка. Ему два года и два месяца. И он лучше меня: и добрей, и умней, и способней. Он -- чудо. Ему два года, а он читает и считает, хотя считает еще плохо, он мирит маму с папой и что-то видит третьим глазом, потому что читает иногда, приложив тексты ко лбу. Вероятно, он и духовной меня, он любит всех и всех называет хорошими, даже крокодилов, и говорит, что никого не будет обижать, включая неодушевленные предметы. Он пытается "лечить" меня и Ваню, когда мы валяемся с приступами. Он сам говорит "спасибо" тем, кто нам помогает, никто его не учил. Толкнув свой столик, он говорит ему: "Извини". Он никого не боится, кроме мышей, но и они, по его словам, "хорошие". Одно из первых слов его -Бог. Он просыпается раньше нас на два часа -- сидит в кроватке и играет или читает. Он прощает нам наши несправедливости. Он -- наш учитель. И -- он свободный, он сам по себе, я не могу его воспитать, сделать его лучше или хуже. Но я помню о своих взбалмошных генах, и я боюсь армии, потому что армия -- это смерть. Я боюсь уже сейчас. Я знаю, можно многое успеть придумать за шестнадцать лет. Но с роддома боюсь. Да в общем, все матери, у кого пацаны, боятся. Независимо от того, хорошие эти пацаны или не очень. Я -- против армии.
***
Очень много самодовольства в этих моих записках. Скверно. И конъюктуры много. Совсем отвратно.
***
Культуры мне не хватает с самого детства. Меня водили по музеям, театрам, филармонии. Мама надрывалась -- купила мне пианино. Стыдно, но все -- без толку. Живу у Медного Всадника и до сих пор на той стороне Новы знаю лишь Дворец Меньшикова и Кунсткамеру, все остальное -- приблизительно. Позор!