Девушка опешила от моей версии болезни. Глаза сузились, налились кровью, подняла кулаки, зло зашипела.
— Ты чего пацан, совсем охренел, варена пельмень? Краев не видишь? Какой аборт? Вали отсюда, пока яйца не оторвал, нафиг, козел!
— Полегче, стрекулистка! Небось, комсолочка, а, обзывается! Я живу в самой свободной стране, где хочу, там и присаживаюсь. Не для этого мы всяких буржуев к стенке ставили. А я все слышал, как ты только что, дорогого вождя обзывала. Ничего, товарищ Берия разберется, кто из нас козел, а кто Будда! Вот в ГУЛАГе протопчешься, дурь сразу пройдет. Надо же, обзываться начала. Контра! Оппортунистка! Троцкистка! Либералка! Майданщица! Демократка! Белоленточница! Болотница! Суфражистка! Может, сразу к фашистам перебежишь? В палачи пойдешь, в пулеметчицы или миньетчицы?
— Не ври! Не обзывала я никого… — испуганно сжалась незнакомка.
— Обзывала!
— Не обзывала, варена пельмень!
— Обзывала!
— Не обзывала!
— Я слышал!
— Не слышал!
— Видел!
— Не видел!
— Все, с меня хватит. Иду в НКВД, к самому товарищу Берии. Может мне медаль за разоблачение скрытого врага народа дадут, или орден. Посмертно. Я тебя, как экстрасекс, тьфу, экстрасенс, наскрозь вижу! — Я начал приподниматься со скамейки. Девушка смотрела на меня с нескрываемым ужасом.
— Пожалуйста, прошу тебя, то есть …вас, Не стучите…
— Ладно, уговорила, — смилостивился я, — что — то добрые мы нонче. Дятлом пока работать не буду, не стану стучать, и без этого голова с утрева болела. Секи мысль уклонистка, двадцать дятлов задолбят насмерть даже африканского слона. Но, чуть что — отдолблюсь по полной программе, с глубиной и размахом, как учил нас товарищ Ленин, вождь мирового пролетариата. Я, вас креаклов, терпеть не навижу до полного сблева. Да, все таки дождь будет. Марит, ей Богу марит. Честное комсомольское марит. Кратким курсом истории партии клянусь. К вечеру ливанет. Да, успокойся ты. Не трясись. Живи покедова.
— Спа — а-а-си-и-и- бо-о-о… — пролепетала девушка.
— Ладно. Забей. Миш, а тебя вообще как теперь зовут?
— Та…, стоп. А ты, то есть, вы, откуда знаете, что меня Миша зовут? В смысле — звали? — девушка округлила глаза.
— А же сказал — насквозь вижу. — Я закатил глаза, и замогильным голосом забубнил, — вижу холодный подвал, лысого кривоного мужичка, который с садистским наслаждением разрезает труп очередного окоченевшего бомжа…
Девушка ойкнула.
— Миш, ну расслабься ты. Свои мы. Свои. Ты же знаешь прекрасно, там, где русские, обязательно будет «бригада» и «калашников».
— А-а, марка водки. Знаю. Чистая и крепкая. Наповал валит.