– Когда я была совсем маленькой, то ненавидела свое имя. Мне хотелось быть как все, – призналась Индиго. – Некоторые девочки говорили мне, что это вообще не имя, а цвет.
– Многие цвета используются как имена. Руби, Агата.
– Это драгоценные камни, – поправила его Индиго.
– А Виола или Роза?
– Это цветы. К тому же теперь мне нравится Индиго.
– И мне, – кивнул он. – Оно подходит тебе и твоей работе.
Индиго отвесила полупоклон:
– Что ж, спасибо, ваше высочество. Но мы отвлеклись. Ты говорил о портретах королей.
– Мой прадедушка коллекционировал произведения искусства. Тебе понравилась бы его коллекция, например, портрет моей прапрабабушки. В юности она позировала Бёрн-Джонсу.
– Фантастика! Надеюсь, ты понимаешь, что я сгораю от зависти?
– Ты могла бы как-нибудь приехать и посмотреть. – Он не успел себя одернуть.
– Может быть. – Индиго одарила его восхитительно нежной улыбкой.
Лоренцо понимал, что это вежливая форма отказа.
Она, немного помолчав, произнесла:
– Тебе нравятся дворец и картины. Но можешь ли ты сказать, что это твой дом?
Лоренцо задумался.
– Да, могу, – наконец ответил он. – С этим местом у меня связано много приятных воспоминаний.
Несмотря на гибель родителей, ложь, которой его потчевали, чтобы защитить от суровой правды, и шок от осознания того, на что оказался способен его отец.
– Это замечательно. – Ее пальцы чуть сильнее сжали его руку. – Что ты собираешься делать, став королем?
– Продолжать то, что начал мой дед, и делать все, чтобы моя страна мной гордилась, – сразу же отозвался Лоренцо.
– Прекрасные планы, – одобрила Индиго. – И как ты намереваешься этого достичь?
И Лоренцо с удивлением обнаружил, что ведет с ней серьезный разговор о Мельванте, о людях, которые там живут, и о том, что он хочет сделать для своей страны. Он часто замолкал, боясь, что его рассказы слишком скучны. Но Индиго подталкивала его к продолжению беседы, задавая вопросы, из которых было ясно, что она внимательно его слушает, и время от времени подавала по-настоящему интересные идеи. Как ни странно, Лоренцо было очень приятно, что она проявляет к его работе ничуть не меньший интерес, чем он – к ее витражам.
Вдруг Тото с недовольным ворчанием плюхнулся на землю. Индиго остановилась и принялась суетиться вокруг старого пса.
– Мне кажется, мы его утомили. Бедняжка! – Она бросила взгляд на особняк. – Ему будет трудно возвращаться.
– Я его отнесу.
Лоренцо надел ботинки, собираясь взять пса на руки. Тото и раньше был тяжелым, а сейчас еще и растолстел, но он не мог его бросить. Когда они с Гасом были студентами, Тото, жизнерадостный щенок, мог без устали носиться вокруг них целый день.