– Вы совершенно правы, Жак, – кивнул брат-инфирмарий. – Причём отрава настолько необычная, что я не готов опознать составляющие. Где клинок, которым он был ранен?
– Остался в зале, – пробормотал я. – Рядом с нашим столом.
– Принесите.
В свою бытность послушником я изрядно насмотрелся на страждущих, кои обращались за помощью в лечебницу Святой Женевьевы. Видел и покалеченных, и заживо гниющих, но то, что происходило с Орландо де Брегом, видел впервые. Судя по растерянным движениям брата-инфирмария, он и сам находился в недоумении.
Шевалье трясла сильная лихорадка, на коже выступала испарина. Дыхание становилось неровным и хриплым, тело сводило судорогой, да так, что нам пришлось привязать раненого к постели. Он то выгибался, стараясь разорвать эти путы, то обессиленно падал на мокрое от пота покрывало.
– Я не знаю… – Монах отошёл от кровати и оглянулся на нас. – Не знаю, что предпринять.
– Вы же лекарь, раздери вас дьявол! – зарычал мастер Григориус.
– Нам надо помолиться и…
– Молиться, брат мой, хорошо, когда тело не испытывает адских мук! – Гай ткнул пальцем в больного.
– Всё в руках Господа! Нужно заглянуть в книги, дабы определить яд, которым шевалье был отравлен.
– Прах вас раздери! У вас есть клинок, которым он был ранен! Этого мало?!
– Да, да, конечно, – кивнул монах и перекрестился. – Я зайду завтра.
– Тьфу! – разозлился хозяин. – Что толку с твоих визитов, долгополый?!
Полагаю, что мастер Григориус был излишне суров к брату-инфирмарию. Монах всеми силами старался помочь шевалье, но, как это часто бывает с учёными мужами, неизвестная болезнь заставила его усомниться в знаниях, а посему и вызвала эту жалкую растерянность.
Когда монах ушёл, Гай опустился на лавку, поставленную рядом с постелью Орландо, и, словно ободряя страждущего, похлопал его по руке. Тяжело вздохнув, Григориус поднял на меня взгляд:
– Что будем делать, Жак?
– Не знаю…
– Так думайте же!
– Надо… Надо найти достойного медикуса, который может облегчить его муки.
– Облегчить его муки, Жак, я могу и сам, – оскалился мастер и показал мне нож, который висел у него на поясе. – Нужен целитель, а не бездельник и проходимец, который больше смотрит на кошелёк, нежели на больного. – Григориус вздохнул и горестно покачал головой: – Ступайте спать, Жак де Тресс. Утром подумаем о лекаре. Попытаюсь сбить жар питьём и особым бальзамом.
– Может быть, мне побыть здесь?
– Не нужно. Ступайте домой.
Я вернулся домой за полночь. Магда спала, а дом встретил меня тишиной и неуютным, холодным мраком. Сбросив на лавку плащ, потянулся снять перевязь, но вдруг замер, словно кто-то толкнул меня под руку.