калачиком и смотреть футбольный матч или фильм. Иногда, когда я готовлю в
одиночестве, в голове возникает твой образ: представляю, будто ты рядом со мной, в
этой самой кухне, с бокалом вина или нарезаешь овощи, или, может, отбиваешь мясо.
14
Любовь грешников. Шайла Блэк
А затем я думаю о том, что ты лежишь рядом со мной в кровати, и мы тихо засыпаем в
объятиях друг друга.
В выражении лица девушки промелькнуло что-то тоскливое, и Брэндон опешил.
Фантазии Эм были не только сексуальными. Они были бытовыми.
И почему мысль об уютном вечере с Эм не приводила его в панику? Ему почти
тридцать. Возможно, у него был своего рода природный инстинкт, чтобы
остепениться. Или, быть может, его устраивало то, что он чувствовал себя свободно с
Эм? Потому что он испытывал к ней нечто большее, чем просто симпатия?
Пока он разбирался с нахлынувшими мыслями и эмоциями, девушка начала
дразнить его, скользя пальцем от кадыка к груди, к животу, опускаясь к члену. Прежде
чем она достигла конечной точки, он снова стал твердым. Желание разрасталось в нем,
словно вспышка огня, разжигая его изнутри. Каждая клетка в его теле молила о том,
чтобы он забрался на нее в сию же минуту, вновь оказался внутри и взял Эм еще раз.
Девушка испытывала его самоконтроль, когда прикасалась своей маленькой
ручкой к его члену, погладив его так медленно, что он вздрогнул и застонал:
— Боже, ты пытаешься свести меня с ума?
Эм лукаво посмотрела на него из-под темных ресниц, ее карие глаза сверкали.
Что-то в его груди сжалось.
— А у меня получается?
Черт, да. Но так как мужчина был не способен говорить, когда ее палец обвел
головку члена, он лишь кивнул. Господи, как она смогла снова возбудить его так
быстро?
— Иногда я лежу на кровати и прикасаюсь к себе, фантазируя о твоих руках,
которые скользят по моей коже. Я касаюсь себя и представляю, как ты сжимаешь мои
соски, потираешь клитор...
Брендон перевернулся на спину, его голова коснулась матраса. Лишь ее слова
подняли его кровяное давление на пятьдесят единиц. Сейчас он мог представить, как
сжимает розовые вершинки ее груди и играет с отзывчивым маленьким клитором.
Мягкие, настойчивые поглаживания его члена были «худшим» видом поддразнивания.
— Ты ласкала себя, пока не кончала, малышка? — выдавил он. Представляя то,
как она гладит себя, думая о нем, мужчина возбуждался еще сильнее.
— Да, — выдохнула она.
Он вскинул на нее взгляд. Она, черт побери, вся пылала — удовольствием,
которое он уже дал ей, нуждаясь в большем. Он не мог вспомнить, когда Эмберлин