Гости, закончив хлопать, стали не спеша возвращаться в зал, оживленно разговаривая. Все, надо брать быка за рога! Дэмиен отпил еще шампанского. Ему лучше пойти и посмотреть, где же здесь та женщина, которую он намеревался оставить подле себя в качестве миссис Флинн.
Холли хандрила. Но все же не так, как чуть раньше, и ее хандра несколько сникла, уступая место подобию улыбки. А ее бедро как-то само собой оказалось на сиденье рядом с ним, и это движение знаток языка жестов назвал бы безусловно поощряющим.
Мэт наклонился к ней и улыбнулся.
— Делай что хочешь, — сказал он, — только не улыбайся мне.
Губы у нее начали подрагивать, она крепко их сжала.
Мэт улыбнулся шире.
— Не улыбайся, — предупредил он ее.
Уголки рта у нее поднялись, и показались зубы.
— Не улыбайся!
Холли рассмеялась и забарабанила кулаками по его руке:
— Мэт Джарвис, у меня с души от тебя воротит!
— Никто прежде мне такого не говорил.
— Да неужели! — Холли откинулась на спинку сиденья. — Не представляю, как тебе удается уговаривать меня делать, что тебе нужно.
Он и сам этого не понимал. Пять минут назад она стояла и топала ногой, говоря «нет». И вот они уже едут в новом такси по направлению в Лонг-Айленд. Они уже на расстоянии броска камнем до Дворца свадеб «Яблоневый сад», и Мэт ерзал от нетерпения. Не камнем даже, а маленькой галькой. И весь путь до Лонг-Айленда они проехали без единого препятствия; ничего не произошло — ни автомобильной аварии, ни падения метеорита, их даже никто не похитил, и вот они уже подъезжают к месту назначения.
У Мэта в горле пересохло, но он был спокоен. Инстинктивно он знал, что это именно та свадьба именно той Марты и что на ней не будет ни тех подружек невесты в платьях лимонного или зеленого цвета. Это будет та Марта, подружки которой будут одеты в сиреневый шифон, и среди них окажется Джози Флинн. Сердцем он это чувствовал, чувствовал всеми своими телесными соками, своим костным мозгом.
— Мне уже не хочется на эту свадьбу, — пожаловалась ему Холли.
— Пошли, пошли, — поторопил Мэт. — Нам там будет хорошо. Обещаю.
Ему было совсем не по себе, когда он говорил это Холли. Он ведь притащил ее сюда, гоняясь за другой женщиной. Он пытался сам себя убедить, что сделал это для ее же блага, что без него она просто пропустила бы свадьбу подруги, но куски этой умственной мозаики не складывались в целостную картину.
И что он будет делать, когда они придут туда? Он что, выбросит Холли в мусорный бак, бросившись за обманчивым призраком Джози? Или поставит ее перед собой, как щит, если Джози вдруг набросится на него с кулаками? Оставит ее с этой далеко не прекрасной четверкой придурков, а сам будет ночь напролет танцевать с нафантазированной им женщиной? Так ведут себя эти плейбои Уоррен Битти или Мэт ле Бланк или даже Джонни Дэпп, — те, кого журналы вроде «Хэлло!» выставляют искателями приключений и плохими парнями, заставляя и вас думать так же. Он же приключений никогда не искал. У него, наоборот, ботинки всегда были надеты не на ту ногу: это его всегда бросали женщины, которых он боготворил. Так было всегда, с тех самых пор, когда в четвертом классе Джулия Малвилл разбила ему сердце, уйдя к Кейту Керкби только потому, что у того было больше пластинок компании «Джэм». Да, это Джулия Малвилл подала пример всем остальным, и в дальнейшем это ему разбивали сердце, а он — никогда.