Мэт постарался угадать, сколько же ей лет. Двадцать три? Может быть, чуть больше. Сейчас трудно бывает определить. У него самого есть тринадцатилетняя племянница, которой иногда можно дать и двадцать восемь. Может быть, именно поэтому ему хотелось скорее защитить Холли, чем попользоваться ею. Может быть, и так. Он надеялся, что причина все-таки не в СДФ — Синдроме Джози Флинн. Хочется надеяться, что весь остаток дней своих он не будет сравнивать любую встретившуюся ему женщину с Джози. Как же ему отделаться от загнанной в глубину подсознания мысли, которую он не разрешал себе выпускать на сознательный уровень, мысли о том, что он наконец встретил женщину по сердцу, но из-за собственной небрежности сразу же потерял ее?
— За такое и пенни не жалко, — сказала Холли, хрустя беконом.
У нее на подбородке был томатный соус, и это было очень трогательно. Мэт взял салфетку и вытер ей подбородок.
— Неразумная трата денег, — ответил он, — слишком уж дорого.
— У тебя такая глубокая морщина на лбу.
— Я просто много размышляю о жизни.
— Вот это да, — усмехнулась Холли, — а я-то думала, что наркотики — это только моя слабость.
— Слишком большое количество кленового сиропа всегда оказывает на меня такое воздействие, — произнес Мэт.
— Похоже, что музыка и ночные клубы — это не твоя стихия.
— Наверное, хотя когда-то было по-другому.
— Я всегда думала, что Лондон — это как раз то место, где можно оторваться по полной программе.
— Так оно и есть. Но, возможно, в прошлом я отрывался таким образом слишком часто.
— И давно ты пишешь о музыке?
— Уже несколько жизней. — Мэт хлебнул теплого сладкого чая. — По крайней мере, иногда мне так кажется.
— Можно спросить тебя кое о чем?
Мэт кивнул.
— Что ты на самом деле думаешь о «Крутоголовых»?
— На самом деле? — Мэт нанизал на вилку несколько последних кусочков блина.
— Мне хочется знать. Правда.
Он положил нож и вилку на тарелку и откинулся на стуле, прислушиваясь к голосу Джона Леннона, который тихо лился из динамика над головой. «Я мог бы что-то сказать, но ты будешь страдать…»
Мэт сложил перед собой руки.
— Я думаю, что на самом деле они просто ужасны.
— Насколько ужасны?
— До самой крайней степени.
— Ужаснее, чем…
Мэт разделался с остатками блина и покрутил пустой вилкой. Он вырос на «Бей Сити Роллерз», «Уомблз», на сестрах Нолен и на тирольских песенках пухленьких девочек, которые даже на фоне «Крутоголовых» были просто ужасны, по-своему, конечно.
— Ужаснее, чем… Мэри Осмонд, когда она поет «Бумажные розочки».
— Такие ужасные?
— Боюсь, что такие.
— О!
Холли подцепила пальцами другой кусок бекона и захрустела им.