– Что же вас поразило? Насколько я понимаю, это все относится к разряду сказок, мифов и преданий. Я в свое время интересовался историей нашего народа. Перечитал Карамзина, Ключевского, да и признаться, до сих пор ценю Афанасьева, Максимова. Даже знаком с творчеством Вельтмана. Его сказки весьма забавны. Про Пушкина и говорить нечего. А вот Андерсена, уж увольте, не по душе он мне. Придумано все. У наших сочинителей все лежит на старых народных преданиях, – подал голос Иванцов.
– Честно говоря, не думал, что у военных такой широкий интерес, – извиняюсь, если обидел этими словами. Происхождение мое, самое что ни на есть мужицкое. Дед с бабкой крепостными были. А когда паспорта стали выдавать, волостной писарь спросил у них, мол, чьи будете. Обычно у нас в деревне у всех уличные прозвища были, аналог фамилий. А дед растерялся и пробормотал, карповские мы. Родная деревня называлась Карповка. Так и записали его – Федор Силантьевич Карповский. Места я скажу, там удивительные. Непроходимые чащи со всех сторон. А сколько по лесным деревням толков различных – не сосчитать. Даже язычники остались. А несколько деревень основали участники восстаний Разина, и чуть позже Пугачева. Ох и лихой народ, я вам скажу! В моей Нижегородчине все известные в истории бунты подхватывались народом. Докторов ясное дело, никто за всю свою жизнь в этом лесном углу и не встречал. Даже помещики в свои имениям не приезжали. Дела через управляющих да старост вершили.
Поэтому знахарям и колдунам там самое раздолье было. С одной стороны глушь, а с другой настоящее хранилище древних верований. До самого большого города Арзамаса верст семьдесят. Отец мой в Нижний Новгород подался. Сметку проявил, сначала приказчиком был, потом свою лавочку открыл. Одним словом пробился в купцы средней руки. Мне было двенадцать лет, как заболел. Доктор предупредил родителей, что не выживу. Батюшка мой, за соломинку схватился, пригласил нашу дальнюю родственницу, бабку Евдокию, известную в округе шептунью и наговорщицу. Прежде чем, меня отварами отпаивать, мудреные речи перед деревянной плошкой шептала. То ли молитва, то ли старинный наговор, не знаю. Но многие слова, как мне казалось, вообще неизвестные, похожи были на старославянский. И что вы думаете? За две недели на ноги поставила. Доктор, Михаил Петрович Барышников, а личность в Нижнем Новгороде была уважаемой, после руками разводил. Чудом мое выздоровление называл. Вот тогда у меня интерес к этому феномену и проявился. Почему официальная медицина не смогла помочь, а волхование с того света вытащило? Я потом с бабкой Евдокией долго общался, когда учился на медика. Вы можете не верить, но процент излеченных людей у нее был выше, чем у нашей медицины. Я по этому поводу даже учет вел. Честно говоря, именно благодаря моей родственнице мой скепсис по отношению древних знаний народной медицин, рассеялся, яко дым.