Где орлы сидят подобные вечности, оплавленной все еще лишенным вечера днем.
Где лебедь подобен весь зиме, а клюв – осенней роще.
Где олень лишь испуг, цветущий широким камнем.
Где военный с выхоленным лицом бросает тигру земли, только потому, что тот величествен.
Где красивый синейшина роняет хвост, подобный Сибири, видимой с камня во время изморозков, когда золото пала и лиственей вделано в зеленый и синий местами бор, а на все это кинута тень бегущих туч; сам же камень подобен во всем туловищу птицы.
Где смешные рыбокрылы чистят друг друга с трогательностью старосветских помещиков.
Где в павиане странно соединены человек и собака.
Где верблюд знает сущность буддизма и затаил ужимку Китая.
Где в лице, окруженном белоснежной бородой, и с глазами почтенного мусульманина, мы чтим первого Махаметанина и впиваем красоту Ислама.
Где низкая птица влачит за собой златовейный закат, которому она умеет молиться.
Где львы встают и устало смотрят на небо.
Где мы начинаем стыдиться себя и начинаем думать, что мы более ветхи, чем раньше казалось.
Где слоны шатаются, как горы во время земного труса, и высовывают за милостыней хобот, протягивая его к мальчику, и твердят древний напев «есть хоцца! – поесть бы!» И хрипят, как сосны осенью, поворачивая умные глаза и шевеля уши.
Где белый медведь охотится, подобный морскому орлу, за несуществующей добычей.
Где живо напоминает мучения грешника тюлень, мечущийся по воде с неустанным воем.
Где звери научились спать перед бесстыдными взорами.
Где нетопырь спит, опрокинув тело, как сердце русский.
Где соболь показывает уши нежные, как две весенних ночи.
Где я ищу размер, где звери и люди были бы стопы.
Где звери блестят за решеткой, как за языком – мысль.
О, сад! Сад!
Сегодня я видел А. М. Ремизова. Его, кажется, заставляют грустить нападки печати.
Прощайте! в смысле до нового увидания!
Дайте мне возможность на бумаге проститься с Теми, Кого я не увидел, прощаясь. Передайте мой порыв и богомольность.
Велимир Хлебников
9 ч. в<ечера> 10.VI. Царскосельский вокзал.
18. В. В. Каменскому (Святошино, Киевской губ., 8 августа 1909 г. – в Пермь)>*
1. Пишу Вам в надежде в близком будущем пожать руку.
2. Лето я провел в плену, «бесерменском полохе». То, что хотел сделать, не сделал.
3. Написал «Внучка Малуши», которой однако вряд ли могу похвастаться.
4. Мое настроение в начале лета можно было бы назвать настроением «велей злобы» на тот мир и тот век, в который я заброшен по милости благого провидения, теперь же я утихомирился и смотрю на Божий свет «тихими очами».
Задумал сложное произведение «Поперек времен», где права логики времени и пространства нарушались бы столько раз, сколько пьяница в час прикладывается к рюмке. Каждая глава должна не походить на другую. При этом с щедростью нищего хочу бросить на палитру все свои краски и открытья, а они, каждое, властны только над одной главой: дифференциальное драмат<ическое> творчество, с введением метода вещи в себе, право пользования вновь созданными словами, писание словами одного корня, пользование эпитетами <как> мировыми явлениями, живописание звуком. Будучи напечатанной, эта вещь казалась бы столько же неудачной, сколько замечательной. Заключительная глава – мой проспект на будущее человечества.