Резанов, изменившись в лице, сказал:
— Удивляюсь такой дерзости! Может ли кто запретить писать моему государю, который через то еще более чести оказал его кубосскому величеству, нежели ожидать он мог. Оба они — императоры, но кто из них могущественнее, не нам здесь решать. Впрочем, наш торг им не нужен, и со стороны монарха моего это было относительно Японии милость, которая из единого человеколюбия к облегчению их недостатков последовала. Но не думают ли они и россиян трактовать так же, как и португальцев?
Переводчики передали ответ Резанова, следившего внимательно за переводом и поправлявшего их по-японски.
Затем один из губернаторов, Хида-Бунго-но-Ками-Сама, ответил:
— Скажите послу, что он сегодня взволнован и что лучше отложить заседание до другого дня.
— С великим удовольствием! — ответил Резанов и вышел из аудиенц-залы.
На другой день аудиенция была ласковее. Сановники говорили:
— Император не может принять посольства и даров потому, что, по японским обычаям, должен отвечать тем же, но это невозможно, ибо уже двести лет как постановлено, чтобы японцы никуда не выезжали; начинать торговать с другими народами их коренные законы запрещают; привезенных из России японцев император с благодарностью принимает, но раз существует общее правило, чтобы в их порты не приходили никакие чужие суда, то русские не могут его принять только на свой счет — к японским берегам никому приближаться не позволено.
Резанов отвечал:
— Законы эти нам известны, взаимного посольства император России не потребует.
Затем он спросил, как поступать впредь с японцами, которые будут терпеть в русских водах бедствие, как быть, если бури заставят русских моряков искать убежища в японских портах; можно ли рассчитывать в таких случаях получить дружескую помощь и снабжение за русские деньги?
— Об этом, — сказали японские сановники, — будем завтра рассуждать.
При третьем свидании условились дать на все затронутые вопросы письменные ответы. Между тем, «Надежда», по распоряжению губернатора, на основании императорского указа, была снабжена провизией на два месяца бесплатно. Кроме того, для команды отпустили бесплатно две тысячи мешочков соли. Все содержание экипажа «Надежды» за шесть с половиной месяцев пребывания в Японии и корабельные материалы, отпущенные на разные надобности, были приняты на счет императора «в благодарность за оказанное японцам гостеприимство в России». Сверх того, по его повелению, были сделаны подарки: офицерам — две тысячи шелковых ковриков и команде — сто мешков рису по 50,5 кг каждый.