- Придем и разберемся, - повторила Даша и коснулась холодной бабулиной руки.
Та перенесла тяжесть на посошок и хотела было встать, но, видимо, что-то вспомнила и опять сложила руки на коленях. Шаткая табуретка под нею скрипнула.
- А вы, дочушка, кто будете? - спросила у Даши. - Секлетарша или по налогам какая начальница?
- Я депутат сельсовета, - ответила девушка.
Бабулька потрясла головой, как бы в знак того, что ей все понятно, она удовлетворена, однако вышла из комнаты, мрачно поджав сухие губы.
- Как ее фамилия? - обернулась Даша к председателю, когда дверь за бабулькой закрылась.
- А я откуда знаю? - усмехнулся Мокрут. - Пойдешь на поселок, там и спросишь.
- А ты ни разу не был в этой семье?
- Печка был и финагент. А у меня ноги не собачьи.
- Стучишь пальцем, грозишься, - горячо заговорила Даша, - а не знаешь, на кого стучишь, кому грозишься. Разве можно так разговаривать с людьми?
- С тобой я еще крепче поговорю, - ответил на это председатель.
- Ну, попробуй!
- И пробовать нечего! - Мокрут размашисто отмерял несколько шагов и опять очутился у поповского кресла. - Ты сколько денег собрала за эту неделю? Что, я за тебя пойду по хатам?
- Я тоже не пойду! - отрезала Даша. - На это финагент есть.
- А ты для чего поставлена? Для чего? - Мокрут снова одернул на себе кителек и еще ближе подошел к девушке. - Мы тебя для того и поставили, чтобы помогала сельсовету.
- Кто это - мы?
- Я, к примеру.
- Ты меня поставил депутатом?
- А ты думала кто?
- Я думала и думаю, что меня избрали люди. Хватит! - чуть не выкрикнула Даша и, встав, направилась к двери. - Противно слушать, какую ты чушь несешь.
- Да разве я... Погоди! - Мокрут мягко шагнул вслед за Дашей. - Да что я такое сказал? Ежели по чистой совести, так лично я очень уважаю твоего отца. А тебя еще больше. Давай на этом и поладим. Не затем я тебя вызывал, ежели по чистой совести.
- А зачем? - Даша взялась за ручку двери, но не спешила открывать.
- Постой, - стал просить Мокрут. - Ну чего ты взъелась? Приходи сегодня вечером в школу, спектакль тут будем представлять. И меня втянули, вспомнили давний талант: пьяницу одного изображаю.
- Самого себя? - улыбнулась Даша, отпуская ручку.
Мокрут тоже улыбался, но Даша заметила, что веки его задрожали и под колючими серыми глазами занялась краснота. - Будто я один выпиваю? К сожалению, многие теперь этим грешат. Вон желтогорцы, смотри, как бы все зерно не перевели на самогонку.
- У желтогорцев особо не из чего гнать, - возразила Даша, - а в других деревнях гонят, точно.