- Зачем? Что я сделал неправильно? - спросил я в последней робкой попытке избежать надвигающиеся неприятности. То, что они меня ждут, я ничуть не сомневался.
- Это вход в карантинный сектор. После прохождения адаптации, вы вернетесь на соответствующий уровень.
- Я вам объясняю, что мне не нужна никакая адаптация, - пустился я в объяснения в надежде повлиять на своих пленителей. - Я уже привык, адаптировался.
Стражники остались глухи к моим увещеваниям. Один из них бесстрастно повторил:
- В этом и дело. Вы до сих пор считаете себя живущим на Земле, между тем как ваше земное воплощение закончилось. Нас предупредили, что с вами возможны подобные осложнения. Не волнуйтесь, адаптация всех приводит к нормальному восприятию.
Но я не слышал, что он говорил про восприятие. Уловил только то, что он сказал до этого:
- Кто вас предупредил?
Мой вопрос остался безответным. Вместо ответа меня попросту впихнули в портал. Двери за мной мгновенно сомкнулись. И я почувствовал, как мир перевернулся. Я очутился вверх тормашками. Ощущения знакомые - точно так же было в подъездах-перевертышах.
13
В следующую секунду я стоял рядом с кирпичной башней, похожей на водонапорную. Мало-помалу привыкал к происходящим чудесам с нелинейными переходами, но все равно обошел ее. Дверей или чего-то их напоминающего не видно. Как понимаю, я нахожусь в карантинном секторе и путь назад отрезан.
Никто меня не встретил. Я стоял один. Значит, относительно свободен. Относительно, потому что из сектора, надо полагать, свободного выхода нет. Следственно, задача номер один - выбраться отсюда скорее наружу. А наружу это куда? Где вообще я был? От безответности заболела голова, и к горлу подкатил неприятный комок. Следующая мысль была приятнее и привела меня в чувство: а что, если существует возможность прямо отсюда попасть в физический мир.
- О чем задумался, Дима?
Я вздрогнул от неожиданности. Обращались явно ко мне. И голос показался очень знакомым.
Я обернулся вокруг. В нескольких метрах от меня стояла Татьяна, хозяйка квартиры. Вот здорово! Кто бы мог подумать? Я так обрадовался, что готов был расцеловать ее, носить на руках. Я улыбнулся и приблизился к ней. Но, похоже, Татьяну не особенно располагало близкое общение: она была серьезна и отступила, сохраняя между нами дистанцию. Колючий взгляд, плотно сомкнутые губы. Очки сейчас не носила.
- Стой, где стоишь, - в ее голосе не было и намека на веселье.
Я не стал перечить. Нас разделяло расстояние в четыре-пять метров.