Вздохнув, Савинов вновь потянулся к ней, обхватил ее колено, повернул Марину к себе.
— Недолгая разлука только укрепит нашу… наше чувство.
— Недолгая?!
— Будем приезжать друг к другу на выходные. Не о чем беспокоиться. Мы же в одной области будем жить.
По щекам Марины уже текли слезы, губы дрожали.
— Ну, ну, — он привлек ее к себе, стал целовать в глаза, губы. Сам не заметил, как минутой спустя жадно цеплял ртом полную грудь девушки. — Перестань, милая, перестань. Все будет отлично, я тебе обещаю…
«Так стоит ли связывать себя со всеми этими женщинами? — думал он, пока Марина, накинув халат его матери, готовила им нехитрый ужин. — Нужна ему эта правильная девушка, брак с которой очень скоро обернется настоящим болотом, трясиной? Зачем ей портить жизнь, отравлять своим бесчувствием, когда уже сейчас Марину где-то на белом свете ждет бравый морской капитан?».
В областном городишке, куда Савинову выпало распределение, его полюбили. Коллеги — за обходительность. Директор — за солидный диплом. Ученики — за то, что их Дмитрий Павлович оказался абсолютно лоялен к ним. Даже к самым отпетым прогульщикам и шалопаям. На вопрос, какой их любимый предмет, все отстающие так и отвечали: «История!».
Иногда в комнатке семейного общежития Савинов думал: имел ли он право лишать Марину ребенка? Их сына. Вспоминал ее беременной, неуклюжей, боявшейся всего, прижимавшейся к нему по ночам, точно в нем одном было спасение — и для нее, и для крохи. Марина то и дело говорила: «Я даже мечтать не могла, что нам выпадет такое счастье». Притягивала его голову к животу, затаив дыхание, шептала: «Только послушай, как он там бьется. Живчик — весь в тебя». Да, все это было. Но было в другой жизни. Поэтому он не знал, что ответить. Обвинять себя или простить раз и навсегда.
И больше никогда не вспоминать?..
Чаще он думал об Илье Инокове. Он видел его — мальчишку, школьника. Иноков чурается одноклассников, но наверняка уже упрямо размалевывает альбомы дешевой акварелью, потому что на дорогую, ленинградскую, у его матери нет денег. Но Илье хватает пока и этих красок. Мутных, сероватых. Да и не знала она — то ли наладчица, то ли фасовщица — о такой акварели. Хорошая краска — большой дефицит по этим временам! Только для посвященных.
Савинов закрывал глаза — так было удобнее грезить о будущем — и, затягиваясь папиросой, видел, как в безымянном дворике, куда однажды он еще придет, мальчишки лупят по мячу, разбивают колени, зовут своего сверстника: «Илюха, давай к нам!». А Илюхе и дела до них нет. Он сидит на кухне и выводит удивительные каракули. Светлые, похожие на вертикальные облака силуэты; темные, грозные зигзаги. Через десять лет из этой игры светотени выплывут его ангелы, которые удивят весь мир.