В общем, разобрав все по этому дню, я каждому бойцу выдал наручные часы из своих запасов и личное оружие. То есть пистолеты, основное они уже получили и практически за день освоили. Только Томской полагался пистолет, и она его имела. Наган у нее был. Будут трофеи, поменяю его ей на «вальтер», свой я отдать не мог, он под глушитель был сделан. Снайперам я выдал «парабеллумы» с глушителями, завтра опробуют, как и Гусеву с Егоровым, Семен получил единственный, что у меня был, «парабеллум» с длинным стволом. Так сказать, артиллерийская модель. Носить их им разрешалось или на тренировках, или когда прибудем на фронт, раньше светить было запрещено. А то рядовые бойцы — и пистолеты на поясницах. Это только Томская как командир его имела законно.
После того как все разъяснилось и все были представлены друг другу, я оставил своих подчиненных в казарме, и они начали знакомиться более близко. В десять был отбой, следующим утром подъем, и после зарядки в амбаре ехали на базу и тренировались. Эти семь дней мы тренировались вместе с парнями, осназовцами с курсов, где готовили командиров. Командовал ими Михаил, мой знакомый инструктор, отвечающий за стрелковую подготовку, он тоже отправился с нами. Все парни были вооружены СВТ и имели изрядный запас боеприпасов. В общем, времени было мало, но немного группа была сбита, и прошли совместные тренировки, то есть ребята начали привыкать друг к другу. Так что в данный момент в вагоне находилось семнадцать моих подчиненных, я был восемнадцатым. Командовал группой я. Ах да, Шмель в этот раз остался дома. Сестрички и дежурный присмотрят за ним. Спал он на старом ватнике у меня под койкой.
Сидя у двери вагона, я улыбнулся, вспоминая, как в первый день знакомства сбросил телогрейку и предстал перед глазами подчиненных с новеньким орденом на груди. О нем только Толик знал и дежурный, для остальных это было шоком, что их командир орденоносец. А для сорок первого это было мегакруто.
— Темнеет, — погасив самокрутку и убрав остатки в кисет, сказал старшина. Опытный, видать, вон как табак бережет, фронтовик.
Не знаю, есть у него награды или нет, но свою я оставил на базе, вместе с документами, остальные так же сделали. Если что, вернут родне, кому — они знают. Это не предчувствие или еще что, просто практическая жилка. Я об этом подумал заранее.
— Да, ночью прибудем, — кивнул я и, встав — хватит дышать свежим воздухом, вернулся на свое место, улегшись рядом с Толиком. Накрывшись шинелью, я тоже задремал.
Проснулся я от грохота сцепки, эшелон тормозил. Заметив в дверях знакомого старшину, который через открытую дверь смотрел наружу, пробормотал: