– Малыш, что ты здесь делаешь? – Спросил он, наконец, когда Эля вроде как успокоилась.
Она взглянула в его глаза и перепугалась, что ответить, не сразу решила, не думала об этом пока плакала… а он думал. Потом в голову пришёл ответ, простой такой, вроде, как и не врёт, а попросту не всю правду скажет. Да, так будет правильнее.
– Я… я к детям пришла, а они там лежат… такие беспомощные… такие маленькие… И… и я ничем не могу им помочь, ты понимаешь, я ничем не могу им помочь! – Голос Эли становился всё более судорожным. Руки тряслись, губы тряслись, глаза испуганные. – Ничем. Деньги – это всё ничего не значит, мы бессильны, ты понимаешь.
Она не выдержала, снова зарыдала, даже взвыла, от бессилия. Говорила ему о детях, а сама о себе плакала, себя было жалко и от этой жалости хотелось себя же и возненавидеть. Она слабая, всегда такой была. Слёзы перешли в истерику, остановиться было просто невозможно, только иногда успокаивалась, когда Руслан крепче к себе прижимал. Не известно, сколько времени она вот так провела в его объятиях, но стало легче, правда. Она не могла себе позволить просто так рыдать рядом с ним, так хотелось, а она продолжала улыбаться, радовать его, даже ссориться умудрялась, а теперь, нет сил скрываться. Стыдно, правда стыдно детьми прикрываться, но он сейчас обнимет и, кажется, нет ничего этого.
– Как ты себя чувствуешь? – Спросил он еле слышно, при этом в макушку целовал, слёзы сам вытирал. Всё забылось: и ссора вчерашняя и расставание, он от неё оторваться не мог.
– Плохо.
Эля носом в его плечо уткнулась, ещё бы плакала, но слёз, видимо, уже не осталось, только горе, и сердце болит, не успокаивается. Руками за пиджак зацепиться пыталась, искала защиты, понимания. Голову вверх подняла, чтобы в лицо ему заглянуть, заметила щетину, видимо, не побрился после вчерашнего, лицо немного припухшее, мешки под глазами. Всё ясно – пил. Значит, не только ей было плохо. Зажмурилась на мгновение, понимая, что это не правильно, он не должен к ней прикипеть, это роман, ничего не значащий для обоих, именно так должно быть. Носом шмыгнула, удостоверившись, что слёзы больше не текут, как-то отстранилась, но тут же прижалась обратно: рядом с ним она не чувствовала себя бессильной и вообще забывала обо всём.
– Так что ты здесь делала? – Снова спросил он, а Эля испугалась, не была готова ответить на его вопрос, слишком расчувствовалась, не смогла она сейчас соврать, он бы заметил.
Ситуацию спас внезапно появившийся Владимир Иванович. Вышел и сразу к помощнице своей обратился.