Наверное, я задремал. Потому что в следующий момент я увидел, что мы уже все находимся в местном полицейском участке. В комнате было полно полицейских чинов и репортеров, и фотовспышки не угасали ни на секунду. Стив, видимо, решил прикинуться невменяемым. Он что-то вопил, всхлипывал и нес какую-то околесицу, то и дело визжа и плача, пока его не вынесли из комнаты. Я наблюдал за всем происходящим, точно зритель в театральном зале, но две вещи я запомнил очень отчетливо.
Кей — фотографы не жалели пленки, чтобы запечатлеть ее платье без бретелек и полуобнаженную грудь — была, пожалуй, сама деловитость, но все же ей удалось выкроить минутку, оттащить меня в угол и сунуть мне в забинтованные руки бумагу и перо:
— Подпишите здесь, Туи. Мы все это снимем на пленку и покажем после премьеры шоу «Вы детектив» — сразу после первой передачи о Томасе. Боже, какая реклама нам обеспечена! Да тут с миллионным вложением невозможно было бы сделать рекламы лучше. Это же просто водопад, и я каждую каплю…
Ее лицо внезапно осунулось и постарело.
— Что я должен подписать? — спросил я ватным голосом, еле шевеля губами после полученной дозы наркотика.
— Ваш контракт. Вы будете в фильме играть роль детектива, как в жизни. Гонорар составит две тысячи долларов. Больше я не могла добиться. Подпишите, Туи, у меня еще сто дел…
Я подписал и спросил:
— Я все еще у вас на жалованье? Дело продолжается?
— Ну конечно! — Она указала на большую коробку, одиноко стоящую в углу обшарпанной дежурки полицейского участка. — Я принесла вам костюм и рубашку из нашего гардероба. Самый большой размер, какой могла найти. А вашу испорченную одежду я включила в ваш список расходов.
— Спасибо. О Господи, мои ботинки так и остались на пожарной лестнице. И где-то мой бумажник… Мне надо взять такси и…
— Да-да, приезжайте ко мне завтра — то есть уже сегодня — на студию. Ровно в два. Ну, мне пора возвращаться к своим делам… О, вы даже представить себе не можете, какой нас ждет успех!
И еще я запомнил толсторожего полицейского с золотыми капитанскими планками на плечах. Выражение его тяжелого, грубо скроенного лица и мрачные глаза ясно давали мне, понять, что ему противна моя коричневая рожа, но при этом он говорил:
— Ты только не считай себя таким уж великим сыщиком, Мур. В газетах из тебя сделают героя, и ты будешь любимцем публики, Но нам, парнишка, про тебя все известно!
— Вы хотите сказать, вам было известно, что я в Бингстоне? — Опять со мной говорил белый — и я превратился в «парнишку».
— А зачем нам тебя было искать? Алкаш-сосед Томаса слышал потасовку у него в комнате и видел, как оттуда выбежал белый мужчина. Выпитое в тот вечер виски его усыпило, но утречком он пришел к нам и рассказал, как было дело. Так что мы тебя не искали — по обвинению в убийстве. И я ничего не буду предпринимать в отношении тебя за того патрульного, которого ты вырубил… Но вот тебе мой совет: смотри не попадись в какую-нибудь историю, даже штрафной талон не заработай. Потому как, хотя я не дам ход делу об избиении патрульного, учти, что мы про тебя не забудем.