— Черт, да зачем тебе вообще было рассказывать ему про меня?
— Потому что я не смог от него скрыться, и он заметил меня на яхте. Такие яхты, как наша, за версту видны — я наговорил ему кучу вздора насчет того, что я служу капитаном на яхте одного богача. Неужели ты не понимаешь, если уж мне придется лгать, — а я не прочь соврать ради нас с тобой, — то я, по меньшей мере, должен ясно представлять себе, о чем я лгу! И еще одна штука. Мне тут у Анселя на острове очень нравится. И тебе нравится — хотя бы иногда. Но если бы я все про тебя знал… тогда, может быть, мы смогли бы найти себе местечко и получше. Может быть, мы даже смогли бы пожить какое-то время в большом городе…
— Нет! .
— Но почему ты все решаешь за нас двоих? Если полиция тебя повяжет, то ведь и меня вместе с тобой загребут!
— Я не совершила ничего противозаконного.
— Тогда чего же ты так боишься? Почему мы в бегах? Роуз, при том, как я отношусь к тебе, я бы ни за что не… испортил наших отношений. Но мне надо знать.
Роуз встала с кровати и прошлась по комнате. Потом подошла к кровати и уставилась на меня тяжелым взглядом — ну ни дать ни взять томная красотка с журнальной обложки. Она едва заметно дрожала.
Наступило тягостное молчание. Закрыв глаза, я сказал как ни в чем не бывало:
— Я все купил по списку. Вот отдохну немного и пойдем разгрузимся. Новые пластинки, которые ты просила, газеты, журналы. Я потратил 419 долларов 67 центов. Сдача у меня в бумажнике. Я тебе даже мороженого купил.
Она размахнулась, чтобы ударить меня по щеке, но я поймал ее ладонь.
— Перестань вести себя так, точно ты мой наемный слуга! — крикнула Роуз.
Я притянул ее к себе.
— А разве ты ко мне относишься не как к слуге?
Она снова заплакала, прижимаясь ко мне всем своим горячим мягким соблазнительным телом, обнимала и шептала мое имя.
— Мики, мне даже страшно говорить об этом!
— Милая, тут только мы с тобой — и больше никого. Давай поговорим и вместе все обмозгуем. Я должен все знать — если ты хочешь, чтобы между нами все было так, как… ты сказала.
Роуз как-то вся обмякла, точно умерла. Потом я услышал, как она шумно набрала полные легкие воздуха, села рядом со мной и проговорила:
— Ладно, все равно рано или поздно пришлось бы тебе все рассказать. Ты прав: мне надо полностью доверять тебе. Дай мне, пожалуйста, сигарету, и я тебе расскажу… все, от начала и до конца.
— В Филадельфии я оказалась совсем на мели. Без гроша в кармане и двести долгу. Наконец я нашла себе работенку стриптизерши в одном ночном клубе. Тот еще клубешник! Занюханная забегаловка на пять или семь столиков, вечно поддатый пианист — поддатый или накуренный, он витал в заоблачных высях еще до запуска первого русского спутника! Готовилась я к выступлениям в комнатке менеджера. В конце первой недели он рассчитался со мной просроченным чеком, и мы заключили уговор: я стриптизую только по выходным, а по рабочим дням стою за стойкой. Оплата наликом каждый вечер. С учетом чаевых я зашибала приличную сумму — около стольника в неделю. Я решила отсидеть в этом баре пару-тройку месяцев, пока не разделаюсь с долгами. А в клубе дела пошли в гору. Те, кто видели мой стрип-номер, стали приводить друзей. Мужики торчали просто от того, что я подаю им спиртное. Ну сам знаешь, как оно бывает в таких заведениях: мужики глазеют на красивую бабу, перешептываются, глазами так и сверлят…