Я отправился в район Сотых улиц. Выйдя из метро, я спросил у дворника, как пройти к 113-й. Северной, но он сказал, что я сел не на тот поезд. Пришлось брать такси.
Меня привезли в цветной район. Уильям Кизлы оказался коричневым стариком. Он решил, что я полицейский, и стал уверять, что слыхом не слыхивал ни о Вилли Кислом Немце, ни о Йозефе Фодоре, и ужасно обрадовался, услышав от меня, что я ошибся.
Оставался Вилли Кислы на Корк-авеню. Такси привезло меня к покосившейся меблирашке, притулившейся рядом с трущобными домишками и роскошными многоэтажками. Я нажал кнопу звонка в подвал, но мне никто не ответил, тогда я открыл дверь, взбежал по лестнице и позвонил в дверь квартиры.
Дверь открыл коротышка — по виду, бывший жокей. На нем была грязно-серая водолазка, замызганные штаны и тапки на босу ноги. Личико маленькое, все в морщинках. Когда я спросил Вилли Кислого, он как-то странно взглянул на меня и просипел нечто невразумительное. Голос у него, похоже, отсутствовал. Когда я переспросил его, он приложил к уху ладонь трубочкой и попросил меня зайти. Мы стояли в вонючем полутемном коридоре — впрочем, лет сто назад этот дом, возможно, был шикарным отелем. К квартирке наверху бежала покрытая дорожкой лестница с полированными резными перилами. В коридор выходило несколько дубовых дверей, украшенных филигранной резьбой. Внутри дом имел куда более приличный вид, чем снаружи.
Коротышка снова что-то просипел. На мое «что?» он открыл рот и продемонстрировал беззубые челюсти. Тогда я громко спросил:
— Здесь живет Вилли Кислы? Ки-слы!
Он кивнул.
— У него что-то с носом?
Еще кивок.
— Где он?
Поманив меня к себе, жокей положил было руку мне на плечо, но она там не удержалась и съехала на бедро. Я нагнулся к нему.
— Он… нет! — прохрипел он.
Изо рта пахнул затхлый запах плохо переваренной пищи. Мне почудилось, что старик как бы невзначай обыскивает меня.
— А когда он вернется?
— Он… через час. Ждешь?
Я выпрямился.
— Вернусь через час. — Я поднял вверх указательный палец. — Передайте ему, что это очень важно. Пусть он меня дождется.
Коротышка выдавил резиновую улыбку.
— Скажу. Ты кто?
— Друг. — Этот ломаный английский навел меня на мысль. Я подмигнул коротышке и сказал: — Я хочу спросить Вилли о девчонках. О Роуз и куколке по имени Люси. Ты не знаешь такую — Ми-Люси-а?
— Моя передам.
— Лады. Вернусь через час. Пусть Вилли ждет.
— Он ждет.
Я вышел и стал думать, как бы убить час. Зловонное дыхание коротышки не отбило у меня аппетит. На углу я заметил кафешку и съел там яичницу с ветчиной, тост с маслом, выпил соку и кофе. Ко мне вернулось ощущение полноты жизни. Я сидел прямо напротив входа в интересующий меня дом. Интересно, каков этот Вилли? Бок ломило, голова болела, но я чувствовал себя куда хуже после поединков на ковре.