— Я делаю это ради тебя.
— Что?
Внезапно включился кондиционер, подул холодный воздух, а у меня были голые руки, и я вздрогнула.
— Я… ощущаю с тобой связь. И мне известны все возможные таинственные повороты судьбы. Мне бы очень хотелось, чтобы в моих силах было тебя уберечь.
— Это невозможно. — Я принялась энергично растирать руки ладонями, стараясь согреться, пытаясь понять, от чего я дрожу — от охлажденного фреоном воздуха или от того, что говорит Джек.
— Тебе так кажется, да? Ты непохожа на других. Ты так невинна. — Джек так на меня смотрел, что невинной я себя вовсе не чувствовала. Я жалела о том, что Томаса с Дрю нет дома. — Жизнь… часто предлагает человеку выбор. Иногда он ясен, иногда не очень.
Я постаралась получше прикрыть подушкой грудь.
— Не вижу смысла в твоих словах. То, что ты говоришь, не…
— В свое время увидишь. — На долю секунды глаза Джека стали темнее. — И тогда ты поймешь, что я все это делал, чтобы… защитить тебя. Это все для тебя.
Я услышала, что дверь лофта открылась, но продолжала смотреть на Джека.
Он печально улыбнулся и сделал шаг назад.
Исчез.
Я надеялась, что может хоть на этот раз навсегда.
Я не знаю, что Дрю сказала Томасу, но он не стал ругать меня за то, что я поехала искать Майкла. Я была очень ей благодарна. На следующее утро, когда я снова попросила у Дрю разрешения взять ее машину, брат даже не пикнул, и она без колебаний отдала мне ключи.
Я поспешила уйти, пока меня никто не удерживал, и поехала в кампус, открыв в машине окна. Воздух был уже очень влажным, и я порадовалась, что надела шорты с тоником, а не джинсы с майкой. Я включила радио на полную громкость, надеясь, что музыка поможет отключить мозги. Я не хотела думать о том, как буду разбираться с Майклом и Калебом. Когда я доехала до дома диссидентов, мне пришлось даже уговаривать себя вылезти из машины.
Я вошла без стука. Дверь с проволочной сеткой захлопнулась, возвещая о моем появлении. Я пошла на запах и застала у плиты Калеба. Он помешивал что-то в кастрюльке, в одной руке он держал деревянную ложку, в другой — огромный поварской нож. Аромат был просто восхитительным.
— Ты трезв? — спросила я еще в дверях.
Калеб повернулся ко мне, не сдерживая улыбку, которая повергла меня в трепет:
— Да.
— Хорошо. Иначе я бы забрала у тебя этот опасный инструмент. — Я подошла поближе и села на стол рядом с плитой. Зеленый перец и два стебля сельдерея на разделочной доске ждали ножа. В сотейнике шипело масло с кольцами лука. — Ты еще и готовишь?
Калеб был так красив, что мне стало завидно. Симпатичный, мускулистый, с красным драконом на торсе.