Я стоял в эту минуту на штирборте, облокотившись на перила палубы. Консель был рядом со мной и равнодушно глядел вперед. Матросы, забравшись па реи, осматривали все суживающийся из-за надвигающейся темноты горизонт. Офицеры направили на поверхность океана ночные бинокли. Время от времени луч лунного света, прорываясь сквозь завесу облаков, бросал свой серебристый отблеск на волны, но тотчас же тучи затягивали просвет, и все снова погружалось в темноту.
Посмотрев на Конселя, я решил, что впервые за все время этот невозмутимый человек заразился общим волнением.
— Что, Консель, — спросил я его, — последний раз представляется случай заработать две тысячи долларов?
— С позволения хозяина скажу, что я никогда не рассчитывал прикарманивать эту премию, — ответил Консель. — Правительство Соединенных штатов могло с таким же успехом пообещать премию в сто тысяч долларов, и оно не стало бы беднее от этого.
— Ты прав, Консель. В конечном счете это глупая затея, и я поступил легкомысленно, ввязавшись в эту экспедицию.
Сколько времени растрачено понапрасну, сколько нервов это стоило! Мы бы уже шесть месяцев тому назад вернулись во Францию…
— В маленькую квартирку хозяина, — подхватил Консель, — в его музей. И я бы распределил по классам ископаемых из нашей коллекции, и олений кабан, привезенный хозяином, занимал бы клетку в зоологическом саду и привлекал бы к себе любопытных со всех концов Парижа!
— Все это так именно и было бы, Консель. А теперь, в довершение всех несчастий, над нами еще будут смеяться.
— Несомненно, — спокойно подтвердил Консель, — я уверен, что над хозяином будут смеяться. Не знаю, стоит ли говорить…
— Говори, говори, Консель.
— Но я думаю, что эти насмешки заслужены хозяином.
— В самом деле?
— Когда человек имеет честь быть таким крупным ученым, он не должен рисковать…
Консель не закончил своего комплимента. Звучный голос послышался в царившей кругом тишине. Это был голос Неда Ленда. Канадец кричал:
— Эй! Эта штука здесь, под ветром, против нас.
Глава шестая
НА ВСЕХ ПАРАХ
При этом возгласе весь экипаж кинулся к гарпунщику — капитан, офицеры, матросы, юнги, даже инженеры и механики, бросившие свои машины, даже кочегары, покинувшие свои топки.
Капитан приказал остановить фрегат.
Ночь была непроницаемо темной, и, хотя я знал, что у канадца превосходное зрение, я спрашивал себя, как и что он мог увидеть в подобной темноте.
Сердце мое билось с такой силой, что грозило разорваться.
Но Нед Ленд не ошибся. Вскоре все мы увидели то, на что ОН указывал рукой.
В двух кабельтовах от «Авраама Линкольна», за штирбортом, море казалось освещенным изнутри. Это не могло быть простым фосфорическим свечением. Чудовище, погруженное на несколько футов под поверхность воды, излучало яркое и странное сияние, о котором упоминали в своих отчетах многие капитаны. Это излучение должно было вызываться каким-то очень ярким источником. Освещенный участок поверхности океана имел форму длинного овала. В центре овала свечение было очень ярким, но по мере приближения к краям оно ослабевало.