Нет, игрушечной дороги у него не было; только после того, как он побывал у меня… «Словно в грудь толкнуло!» Да я ведь вам уже это говорила.
Нет, не я, это он… я хочу сказать, это было в Цюрихе, мы поехали с ним покупать кольца. Между прочим, за мои кровные. Если пятнадцать лет вкалывать на ниве просвещения, пожалуй, можно откормить упитанную свинью-копилку. А он… я даже не поняла сначала. Ах, если б я могла предчувствовать… Кольца лежат перед нами на прилавке, и вдруг он заявляет: «Экономить! Мы должны беречь деньги, Лиди». — «Да что ты, Фриц, ты ж у нас помощник начальника, и потом, кольца — это ведь на всю жизнь…» Тут он краснеет, становится прямо багровый, и я до того пугаюсь, что уступаю. «Ладно, — утешаю я себя, — бережливость тоже добродетель, уж лучше слишком, чем недостаточно». Мы купили кольца с тонкой позолотой, похожие на те, что раньше клали в коробки с мылом… может, вы знаете, о чем я говорю. Вот и наши через несколько месяцев выглядели точно так же, серые и пятнистые. Потом уже я часто думала про себя: «Вот и с них облетело золото, точь-в-точь как…» Да-да!
«Для маленького! — говорит Лок, когда мы дома выкладываем покупки. — Сейчас я ее налажу, это у нас будет вместо свадебного путешествия». Я-то думала, это шутка, и рассмеялась. Так возникла в нашем доме железная дорога.
Неужели непонятно? На сэкономленные деньги он купил модель железной дороги, системы «Мерклин». Фриц обожал «Мерклин». Хотя «Леман» во сто крат лучше, там даже есть пластмассовые горшочки с цветами на окнах в зале ожидания и пороги отделаны под дерево! Только для высокогорных участков: Бриенцер-Ротхорн, Горнерграт, Юнгфрау — он употреблял «Везу». Всего, если не ошибаюсь, он купил восемь прямых и шесть изогнутых рельсов, маневренный паровоз, два двухосных пассажирских вагона, старомодные такие колымаги, ну, и небольшой трансформатор… После чего мы поженились.
«Для ребенка!» Наврал он все, так он меня улещал.
«Почему женщинам вечно не хватает терпения? — это он вдруг так заговорил. — Им сразу подавай гнездо, чтоб откладывать яички. Птенцов выводить! Какие тут птенцы? Сейчас нам птенцы не по карману!»
Я в лицо ему готова была… но приберегла слюну для себя. Тоже мне помощник начальника! А мой старик выкормил нас шестерых, хоть и был всего подсобным рабочим! Ну, само собой, мать ходила по людям стирать, а мы помогали в жнивье и в молотьбу, но меня никто не убедит, что мы с Локом не смогли бы прокормить одного или двоих. Он, видите ли, ждал надежных времен, чтобы рискнуть. Я готова была с горя вспороть себе живот. Мы, видите ли, еще слишком молоды. «Почем знать, Лиди, можем ли мы уже сейчас дать нашим детям максимум того, на что способны? Бремя ответственности за чужую жизнь очень велико».