Да, Бахман — это магазин игрушек. А двенадцать акров земли: морковь, козелец, шпинат, салат, цикорий, капуста коническая, латук, помидоры, бобы, ревень, клубника, малина, крыжовник да вдобавок три клумбы летних цветов, — все тащила я на своем горбу. Ничего не скажу, мне это было в охотку, но ох как нелегко, уж можете мне поверить, весной перекопать двенадцать грядок, осенью все подготовить к зиме; меня после этого ноги не держали, а он знай себе сидит в столовой и мастерит. Вот они, мужья-то наши…
Я знаю, попадаются и другие. Причем на словах Лок тоже всегда занимался нашим садом. У него хватало даже наглости, едва я заведу речь об отпуске, говорить, будто его нельзя бросать без присмотра. А на деле он просто не хотел расставаться со своими игрушками. Я ведь договорилась с Маурером Альфонсом, это который живет под нами, что, если кто из нас уедет, другой будет за него поливать. А на курорте каждый раз одна и та же песня. Ему все было не по вкусу. Если на небе облака, он ворчит, что дождь льет без продыху, если солнце, он не выходит на улицу, боится солнечного удара. Питание его не устраивало, вечные жалобы в дирекцию. А потом и вообще стало не хватать, я имею в виду — денег стало не хватать. Я только одно помню: когда истекли четырнадцать дней последнего отпуска, я возблагодарила бога… И сама потащила домой с вокзала два тяжелых чемодана, чтобы ему успеть до закрытия побывать у Бахмана и купить еще пять тупиковых упоров. К концу отпуска он уже ни о чем другом не мог ни говорить, ни думать. Вернулся, сияя во весь рот, — я еще не успела разобрать вещи, — сообщил, что нигде не чувствует себя так хорошо, как дома, и скрылся в столовой.
Но вот настало воскресенье, когда чаша переполнилась. Все вдребезги… На нашем красивом персидском ковре — жаркое, соус. Я рухнула вместе с полным подносом: споткнулась о паровозное депо. Тут я первый раз в жизни здорово рассвирепела, сказала все, что я о нем думаю, и пригрозила никогда больше для него не стряпать, если он немедленно не уберется из столовой со своим чертовым хламом. Это произвело впечатление. В тот же день он размонтировал несколько путей и строений. Я торжествовала: вот, мол, я ему дала понять. И правда, несколько дней он ползал передо мной на брюхе. Я уже думала, что теперь моя взяла, как вдруг однажды он приходит и говорит: «Знаешь, Тендер, а Бахман…» У меня прямо в глазах потемнело… Понимаете, вечером, прямо с порога: «Знаешь что, я построю модель Швейцарии в гостиной. Семь метров на пять». С жильем нам здорово повезло — второй этаж, дом двухквартирный, построен в двадцать шестом году, комнаты просторные. «Бахман поставит мне все оборудование, орех и дуб индийский. Можно будет открыть движение сразу на двух или даже на трех уровнях, а столовая целиком перейдет в твое распоряжение. Здорово! Скажешь, нет?» Что я могла сказать?