Решение стрелять было принято почти без промедления. Через громкоговоритель отдали распоряжение всем находящимся в гараже не покидать своих машин, что, впрочем, судя по доносившимся оттуда крикам, удалось сделать не всем, напротив каждых ворот по косой были расставлены отряды полицейских с автоматами, усиленные лучшими снайперами городского корпуса. Дождавшись конца ливня, от ворот отодвинули рефрижераторы и швырнули вовнутрь бомбу-хлопушку. Взрыв возымел свое действие. Могучим прыжком вожак рванул с открытой круговой балюстрады второго этажа, и все стадо столь быстро последовало его примеру, что спешно менявшим свою диспозицию стрелкам удалось подстрелить всего лишь нескольких оленей, а о применении оружия среди попавших в зону обстрела домов на Линденхофе не могло быть и речи. Весь разгневанный залп пришелся по замешкавшейся у нижнего выхода оленихе, при этом была задета нефтеналивная цистерна, и кровь павшего животного мешалась с вытекавшей нефтью в багрово-коричневую лужу.
Будто по плану, стадо распалось на группки из двух-трех оленей, рассеявшиеся по городу, многие олени разбежались поодиночке. Результаты этого утра были малоутешительны. Застрелили всего одиннадцать оленей, тогда как их общая численность превышала данную цифру по меньшей мере раз в тридцать, к тому же в гараже пострадало четыре человека, среди которых одна женщина, затоптанная оленями, — с угрозой для жизни.
Поскольку олени не собирались покидать город, а если и покинули его однажды, то вскоре вернулись назад, полиция создала специальное подразделение по борьбе с ними. Задача эта представлялась весьма непростой — прежде всего потому, что применение огнестрельного оружия часто оказывалось невозможным, так как создавалась непосредственная угроза для людей. В связи с этим несколько человек откомандировали в Америку, дабы освоить науку метания лассо. Но и им не удалось изгнать оленей из города. Довольно быстро все привыкли к виду несущегося по улице с односторонним движением оленя, преследуемого размахивающим лассо конным полицейским.
Во всем этом определенно было нечто прекрасное, что крайне обогащало жизнь города, вот если бы при этом животные не нагоняли на жителей столько страху. К примеру, вопль кошки, извивающейся в смертельной хватке орла, — это, прямо скажем, малопереносимо. И уже не сомкнет глаз тот, кого ранним осенним утром вырвет из сна настойчивый брачный рев оленя; и мгновенно опустеет улица там, где со всей силой страсти сшибутся рогами два самца.
Как бы то ни было, орлы и олени продержались до глубокой осени, а когда наступила зима, они привлекли к городу новых гостей.