Не обращая на него внимания, Челси сказала:
– О'кей, тогда почему второй стрелок продолжал вести огонь, когда мы уже были внутри центра? Он целился не в нас, а в Коннорса.
– Или хотел, чтобы мы так решили, – возразил Скотт. – Если целился в Коннорса, он или совсем никудышный стрелок, или нарочно промахнулся. Фонарь-то разбил без труда.
– И тем самым дал Коннорсу возможность уйти, – согласился Андре. – Единственный вариант, при котором он остался жив и на него не надели наручники.
– Может, планировалось уничтожить всех нас, но стрелок не мог этого сделать, одновременно обеспечивая безопасность Коннорса. Поэтому разбил пулей фонарь, – добавил Скотт. – А в темноте уже нас не видел.
Челси усомнилась. Аргументы весомые. Кроме того, ее внимание Коннорс приковал стволом пистолета у затылка. На переговорном тренинге они занимались разными мелочами. Слова, интонация, громкость голоса. Все это помогает выяснить намерения преступника, но только если переговорщик его не видит, а чаще всего он его не видит. Однако Коннорс говорил слишком страстно и убежденно.
– Ты совсем ему не веришь? – спросила Челси.
– Послушай, как давно ты в ФБР? Преступные сговоры случаются редко, потому что не приводят к успеху. Кто-то всегда сболтнет лишнее. Кроме того, с какой стати этот Данверс стал бы убеждать Коннорса убивать людей? Зато у Коннорса был несомненный повод открыть стрельбу.
– И тем не менее кто-то продолжал стрелять, когда мы уже укрылись в здании.
– Этот человек старался нас оттуда не выпустить, – возразил Скотт.
– Не думаю. Вряд ли тот парень заодно с Коннорсом. Коннорс верил в то, что нам говорил.
– Его уверенность не доказывает правоты, – вставил Андре. – Он признал, что перед стрельбой наглотался таблеток. Участие в этом деле Данверса могло привидеться ему в галлюцинациях. Или он убедил себя в этом, когда сидел в тюрьме, потому что переживал из-за своей вины.
Эти доводы звучали вполне резонно, однако Челси чувствовала, что все обстоит по-другому.
– Было что-то в его голосе…
– Ты вступила с ним в диалог год назад? Я думал, говорила одна ты. Или он тоже? Он тогда тебе что-то сказал?
Она жалела, что Коннорс не говорил, не дал ей возможности установить с ним контакт. Будь она более опытной, как Мартин Дженнингс, тогда, может быть… Но Мартина тогда там не было. Все зависело от нее.
– Ты же читал материалы дела. Он ничего не говорил. Просто стрелял. – И продолжал стрелять, пока в живых не осталась только она.
Ее снова пронзила знакомая боль оттого, что не спасла людей, хотя это ее обязанность. Вдобавок сама осталась жива.