Двигатель взревел, Эва развернулась к мотелю. Маршалл указал ей свое место на парковке, после чего передвинул мотоцикл. Автобус занимал больше одного парковочного места, но Маршалл решил, что это ничего, ведь кроме него в мотеле всего один посетитель.
– Еще раз спасибо за предложение. – Эва стояла у распахнутой задней двери.
В желтоватом свете, льющемся из окон кричаще яркого мотеля, Маршалл различал внутренности автобуса через открытую створку двери: неудобный диван, на котором спал, и кусочек кровати со стеганым одеялом цвета бургундского вина и двумя большими подушками.
– Стоянка для автофургонов в это время года почти пуста, – сдавленно пояснила Эва, проследив направление его взгляда. – А я предпочитаю быть ближе к людям.
Упершись плечом о корпус автобуса, он изучал ее, гадая, не передумала ли она? Быть может, открытая дверь – приглашение для него? Следует ли принять? Хорошенькую настороженную девушку, колесящую по стране с миссией, явно не назовешь легкой добычей, но ради нее можно немного поднапрячься.
– Без проблем.
Она переминалась с ноги на ногу:
– Ну, тогда доброй ночи. Увидимся утром. И еще раз спасибо.
Она твердо закрыла дверь и задернула занавеску. Разочарованно улыбнувшись, Маршалл поплелся к мотелю, думая о том, в какую неловкую ситуацию они угодили. Он такой сильный и молчаливый, она заливается девственным румянцем. И оба сожалеют.
Он отпер дверь номера. Пустое бездушное пространство, совсем не похожее на уютный салон автобуса Эвы.
Пустота и бездушие ему нравились всегда.
– Автобус – поистине универсальное транспортное средство, правда? – раздался голос слева от Эвы.
Она вздрогнула. Несколько дней минуло с тех пор, как мотоцикл Маршалла с громким ревом отъехал от стоянки мотеля и растворился в лучах восходящего солнца. Судя по отросшей щетине, он с тех пор ни разу не брился.
– Маршалл? Ты разве не на север поехал?
– На север. Но в районе Кэла на шоссе разбился автопоезд, обломки будут убирать сутки, вот я и решил изменить маршрут, двинулся против часовой стрелки на юго-запад. – Помедлив мгновение, он добавил: – Как ты?
Эва не ответила, размышляя над тем, не означает ли это нечто особенное.
– Вообще-то я соскучился по тебе.
Неужели? Непроницаемые солнечные очки скрывали выражение глаз. С другой стороны, если бы он хотел избежать встречи с ней, мог бы просто пройти мимо. Занятая распространением листовок, она не заметила бы его.
Эва расправила плечи:
– Мне пришлось заехать в Салмон-Гамс и Гибсон. Сюда я прибыла только вчера ночью.
Маршалл посмотрел на две дюжины листовок, прикрепленных к дверям багажного отделения так, что получился большой плакат, перед которым Эва поставила складной столик, прошелся взад и вперед, внимательно всматриваясь в каждый снимок.